Послушать повесть в аудиоформате можно на youtube или на подкаст-платформах.
Автор: Андрей Шалай
Глава 1
Поздно ночью во дворе спального района притаился человек. Большой двор образовывали панельные дома разных грустных оттенков, расставленные в бестолковом порядке. Посередине двора находились детская площадка, лавочки и несколько лужаек. Дороги вдоль домов и поперёк двора были забиты припаркованными машинами, среди которых и прятался слегка полноватый мужчина лет тридцати пяти. Сильно прятаться было не нужно — дворовые фонари не горели, луну прикрывали облака, в окнах домов свет уже почти нигде не горел. Было темно, и человеку было достаточно встать в тень за высоким внедорожником, чтобы стать полностью невидимым. Он стоял здесь уже довольно долго, напряжённо вглядываясь в темноту.
В какой-то момент из-за угла дома показалась тёмная фигура. Пришелец шёл медленным шагом, по походке и по очертаниям можно было понять, что это пожилой мужчина. В руке он сжимал пакет с чем-то тяжёлым. Оглядываясь по сторонам, он пересёк двор и подошёл к одному из погасших фонарей, после чего достал из пакета походную лопату. Сделав несколько шагов в сторону от фонаря, он начал тыкать лопатой в землю. Лопата мягко и тихо пронизывала почву, не встречая особого сопротивления. Но после нескольких десятков тычков лопата с металлическим стуком ударилась во что-то твёрдое. Старик, тыкая лопатой в землю, нашёл края твёрдой поверхности, после чего очертил прямоугольный участок площадью в альбомный лист. Затем он по кускам снял верхний слой земли. Под этим слоем лежала металлическая пластина, он поддел её лопатой, подхватил руками и положил рядом. Пластина скрывала под собой маленькую ямку. Закончив с раскопками, старик достал из пакета небольшой свёрток, и аккуратно опустил его на дно ямки. Какое-то время он просто стоял над углублением в земле и вглядывался в темноту. Отдышавшись, он вновь приступил к делу. Он вернул пластину и слой почвы на место и разровнял края земляной заплатки. Чтобы убедиться в отсутствии признаков раскопок, он достал телефон и подсветил фонариком место работ. В нескольких местах пришлось доутрамбовывать почву и поправлять траву. Когда всё было готово, он положил лопату в пакет и как ни в чём не бывало пошёл прочь со двора.
Прятавшийся между машинами человек всё это время внимательно наблюдал за происходящим. После того, как пришелец ушёл со двора, он на всякий случай подождал еще минут пятнадцать, а потом поднял с тротуара свою маленькую лопату и пошёл к фонарю. Пройдя от фонаря в том же направлении, что и его предшественник, человек точно так же начал тыкать лопатой в землю в поисках нужного места. Несмотря на то, что у него этот процесс занял гораздо больше тычков, новый копатель отметил про себя интересный способ маркировки клада, при котором на поверхности не нужно оставлять видимых отметок. В итоге и его лопата упёрлась в металлическую пластину, и он проделал те же действия, что и старик до него. Перед ним открылась ямка с заветным свёртком. Забрав клад, он вернул поверхность земли в прежний вид и со свёртком под мышкой и лопатой в руке посеменил к одному из подъездов дома.
Солидный мужчина с первыми морщинами и залысиной на макушке радовался как ребёнок. Он зашёл в квартиру, бросил лопату в угол прихожей и пошёл в гостиную изучать свою находку. В квартире кроме него никого не было, так что здоровяк, никого не стесняясь, напевал что-то весёлое и даже слегка пританцовывал, передвигаясь по комнате. Он положил находку на диванный столик, развернул ткань и удовлетворённо присвистнул. Внутри находился пластиковый контейнер, в котором офисные работники носят на работу обеды. Но в пластиковом контейнере лежала не еда, а исписанный лист бумаги. Кладоискатель потёр руки, достал листок и с нескрываемым восторгом принялся читать написанное.
Глава 2
Денис повернул за угол и увидел впереди одиноко горевший фонарь — невысокий столб, с плавным изгибом в верхней части. Под фонарём образовался маленький островок света в море бетона и асфальта спального района. За пределами этого островка тоже не было абсолютного мрака, но пространство под фонарём всё-таки выделялось и манило к себе. Свет фонаря освещал дорогу с дырками в асфальте, бордюры, часть лужайки с протоптанными в траве народными тропинками, и кусок тротуара. В самой светлой точке всего этого пространства стоял человек. К нему Денис и направился. По пути к фонарю Денис заметил, что вдоль дороги стоят и другие фонари, но они почему-то не работали. Лампочки то ли разбили, то ли они перегорели. Подойдя ближе, Денис увидел, что человек под фонарём смотрит на него, явно поджидая. Он прибавил шагу и вскоре подошёл к фонарю.
— Денис, — поздоровался Денис и протянул руку.
— Валера, — ответил незнакомец.
— Давно стоишь?
— С самого начала, с девяти.
Денис хотел было сказать что-то про погоду, мол, повезло, что ночь такая тёплая. Но Валера торопился, он перебил Дениса и сразу перешёл к делу.
— Ты же от Юрий Петровича, да?
— Ну да.
— Соответственно, всё знаешь. Рассказывать, что и как не нужно?
— Да вроде тут всё просто: стоять рядом с фонарём и не отходить за пределы освещаемого пространства. По крайней мере, Юрий Петрович так сказал, — Денис немного смутился. Он делал одолжение, бесплатно согласился ночью торчать тут под фонарём, но ни на лице, ни в словах Валеры Денис не мог считать ни намёка на благодарность.
— Иногда простейшие по форме вещи и действия чрезвычайно важны по своей сути. И наоборот, бывают сложные операции и многоплановые мероприятия, которые на поверку оказываются бессмысленными и бесполезными.
Денис смутился еще больше. К чему этот Пафос? Попросили просто постоять под фонарём, максимум час. Зачем устраивать из этого смену почётного караула? Непонятно. Но виду Денис не подал.
— Ладно, я понял, — спокойно казал он, — стою тут, пока ты не вернёшься, никуда не отхожу. Договаривались максимум на час.
— Либо я не вернусь, либо кто-то из наших, но Юрий Петрович тебе, если что, сообщит, — поправил Валера.
— Да понял я, давай иди уже. Быстрее уйдёшь, быстрее вернёшься, — ответил Денис, не желая мириться с ролью подчинённого или младшего по званию.
Валера пристально посмотрел на Дениса, но, ничего не добавив, просто развернулся и быстрым шагом начал удаляться в темноту.
Денис остался под фонарём один. Двор, в котором он стоял, был тихим и безлюдным, но из-за угла, со стороны дороги доносился гул машин. В соседнем дворе гавкала собака. В некоторых окнах всё ещё горел жёлтый ламповый свет, а где-то мелькал синий свет телевизора. Ночь была летняя и тёплая. Денис прислонился спиной к фонарю и начал вглядываться в окна, по крайней мере, в те, в которых можно было что-то увидеть. Вроде обычная панелька, а какие разные в ней могут быть квартиры. Где-то дорогой евроремонт с белыми стенами, натяжными потолками, большим плоским телевизором на стене и кондиционером. В точно такой же квартире, но на другом этаже, на стене висит ковёр, на подоконнике стоят фикусы, а стена увешана чёрно-белыми фотографиями. В окнах Денис видел людей, таких же разных, как и сами квартиры. Люди в этих квартирах прямо сейчас проживают самые разные жизненные ситуации. Кто-то готовится к самому важному в жизни собеседованию, кому-то только что сообщили о смерти отца, кого-то позвали замуж, кто-то проводит вечер перед телевизором, так же, как и тысячи других вечеров до этого. А совсем рядом, во дворе дома под фонарём стоит человек, чтобы этот фонарь продолжал гореть.
— Да не придёт она, зря надеешься, — раздался сиплый голос у Дениса за спиной.
Денис вздрогнул: он не слышал, как кто-то сзади к нему подошёл. Он резко обернулся и увидел невысокого мужичка неопределённого возраста, который стоял теперь перед Денисом и ехидно улыбался. Мужичок был небритый и морщинистый. Глубоко посаженые глаза щурились от света фонаря.
— Кто не придёт? — не понял Денис.
— Понятно кто. Баба твоя, — заявил мужичок. — Ты ж не просто так тут стоишь. Плавали-знаем. Пока ты тут стоишь и ждёшь как дурак, она давно с другим кувыркается.
— Слушай, мужик, куда ты там плавал? Ты чё несёшь? Иди куда шёл! — у Дениса не было никакого желания ввязываться в этот разговор.
— Тише-тише, пацан, ты чё злой такой? Я ж тебя наоборот утешить хотел. Иду и вижу: стоит горемыка, один под фонарём стоит, ждёт свою, наверное, а она ведь не придёт. Час ночи почти. Я знаю. Я пол жизни в кассе кинотеатра проработал, знаешь, сколько я таких ожидальщиков как ты видел? Уже пол фильма прошло, а они стоят у кассы и чего-то ждут. И ты также стоишь. Только не придёт она.
Только теперь Денис заметил, что мужичок был пьян.
— Мужик, не надо меня утешать. Я никого не жду. Тебе чего надо? Мелочь на бухло? Так час ночи, не продают уже.
— Э, брат, обижаешь, — мужичок распахнул куртку, и во внутреннем кармане сверкнула бутылка.
— Так чё тебе надо тогда?
— Курево кончилось, — пожаловался мужичок. — Не угостишь сигаретой?
— Не курю.
— А можешь тогда копейкой выручить? Мне чирика на Яву не хватает. Будь другом.
Денис вздохнул. Попрошайка теперь просто так не отвяжется, и за спокойствие придётся заплатить. Хорошо хоть цена пока не слишком высокая. Денис порылся в карманах, нашёл там какую-то мелочь и протянул её мужичку. Мужик манерно поклонился.
— От души, братан. Ты, кстати, это… сам вмазать не хочешь? — Спросил мужик и опять распахнул куртку, демонстрируя бутылку водки.
— Нет, спасибо, я не в настроении.
— Как скажешь. Пьянка — дело добровольное, — ответил мужичок и пошёл к круглосуточному магазинчику в другом конце двора.
Денис остался стоять под фонарём. Горящих окон постепенно становилось всё меньше. А тех, которые находились бы достаточно низко, чтобы в них можно было что-то разглядеть, вообще не осталось. Денис достал телефон, но, увидев, что зарядки осталось сорок три процента, решил его поберечь.
Делать было настолько нечего, что он начал изучать фонарный столб и думать, насколько сложно было бы залезть на верхушку фонаря. Сначала эта мысль показалась ему глупой. Но после коротких раздумий он решил попробовать, сможет ли он на самом деле немного подняться по столбу. Первые несколько попыток оказались неудачными. Лишь немного приноровившись, Денис нашёл положение тела, при котором, у него получилось медленно подниматься вверх. Он смог вскарабкаться метра на полтора, но после очередного рывка вверх рука его соскользнула, и Денису пришлось спрыгнуть. Отдышавшись, он решил попробовать ещё раз, но его окликнул знакомый сиплый голос:
— Слушай, братан, можешь ещё раз выручить, по братски? — мужичок подошёл сбоку к Денису и жалобно посмотрел на него.
— Чего тебе? — Денис отпустил фонарь и недовольно обернулся.
— Ну, там, короче, опять Светкина смена, а она злющая баба, злопамятная, не хочет мне продавать. Обиделась, видать. Я уж и просил, и умолял, и угрожал. Ни в какую, понимаешь? — мужичок протянул Денису горсть мелочи. — Можешь сходить сигарет купить? Яву классическую. Это ж две минуты займёт. Магазин вон, в двух шагах. Выручи, а?
Магазин действительно находился в нескольких десятках метров от фонаря, но Денис сразу понял: чтобы до него дойти, ему придётся выйти за пределы освещения.
— Вот только наглеть не надо, — огрызнулся Денис. — Я тебе денег дал? Дал! А уж сиги за тебя покупать я не собираюсь. Это твои проблемы, мужик. — Он попытался сказать это максимально грозно, но, мужик был слишком пьян, чтобы почувствовать угрозу.
— Брателло, ну ты чё? Вон магаз в двух шагах, мы с тобой спорить дольше будем, чем тебе до него дойти. Если твоя баба сюда вдруг придёт, я ей скажу, что ты на минутку отошёл.
Денис на секунду задумался. По условию, которое ему сказал Юрий Петрович, главное, чтобы рядом с фонарём хоть кто-то стоял, неважно кто. Но, взглянув ещё раз на мужика, Денис понял, что полагаться на него не стоит. Мало ли он решит отойти по малой нужде, или чего ещё в его пьяную голову взбредёт. Так что он решил не отступать.
— Мужик, я тебе ещё раз повторяю, я никого тут не жду. Но никуда отходить я не собираюсь, я тут буду стоять, столько, сколько мне нужно. Понял?
— Да чего ж непонятного? Стой хоть до утра, мне-то что? Сигарет мне только купи по-быстрому, я тебя очень прошу. Вон магаз, ты же видишь, до него рукой подать. Яву классическую, — мужик явно не собирался сдаваться. — Пацан, я ж от тебя не отстану, я тут с тобой буду стоять, пока ты не сходишь, я курить хочу, умираю.
— Ну так умри уже скорее. Я же сказал, я никуда не пойду.
— Да чё ты упрямый-то такой? Я же по-человечески прошу! — мужик пыхтел, пытаясь придумать хоть какие-то аргументы, но, так ничего и не придумав, начал угрожать. — Я ща тут нассу прямо на фонарь, если ты не пойдёшь. И будешь тут стоять у обоссанного фонаря. Понял? — прохрипел мужик. — Вон магазин, чего тебе стоит сходить? Ну сходи, а… сходишь?
Мужик ещё какое-то время чередовал просьбы и угрозы помочиться на фонарь, но Денис перестал на всё это реагировать. Он просто стоял и смотрел куда-то в сторону. Тогда мужик решил перейти от угроз к действию: он подошел вплотную к фонарю и начал расстёгивать штаны. Такое Денис уже не мог игнорировать. Он быстро схватил мужика за плечи, развернул его спиной к себе и начал отталкивать от фонаря. Мужик ожидаемо начал сопротивляться и орать:
— Ты чё меня толкаешь, сука, ты чё толкаешься? Я тебя трогал, а? Ты чё меня толкаешь? Где хочу там и ссу! — орал мужик, пытаясь развернуться лицом к Денису, но силы были неравны. Не сказать, что Денис был атлетом, но мужик был маленький и хилый, к тому же он был пьян.
Денис толкнул пьяницу в спину и добавил ногой под зад. Такой комбинации хватило, чтобы мужик кубарем покатился в темноту. Тем не менее он достаточно быстро поднялся, отряхнулся и приготовился к атаке. Он вытащил бутылку водки из кармана, поставил её аккуратно на землю, после чего угрожающим жестом скинул куртку.
— Ну всё, падла, хана тебе! — зарычал мужик и начал медленно двигаться в сторону Дениса.
Глава 3
Гоша сидел за кухонным столом, склонившись над листком бумаги. На разлинованном листе формата А4 был столбец с множеством строчек рукописного текста. Все строчки были написаны разными чернилами и разными почерками. Это было коллективное стихотворение, которое написали разные люди: один человек — одна строчка:
Друзья, я рад, что всем двором
Писать мы будем стих
В часы войны добра со злом
Наш голос не утих
Идут герои, смело в бой
Их дух непобедим
“Вас предал царь, царя долой!”
Прошепчет разум им
“Царя долой” — в стране, где ложь,
Нам всем в лицо смеясь,
Под хор продавших душу рож
Втоптала правду в грязь
Свободы песню мы споём
Как жаль, свобода — миф
Свободен тот лишь, кто ничком
С горы летит в обрыв.
Колонну пятую пора
Отправить за решётку
Пускай их с ночи до утра
Воспитывает плётка
Самим решать свою судьбу
Давно настало время
Видали, черт возьми, в гробу
Мы диктатуры бремя
Порядок должен быть во всём!
Восстанем против власти!
Мы память предков бережём!
А семьи рвём на части!
Друзья, конец времён настал
Наш мир всё ближе к краху
Планете бог послал сигнал
В последнем четверостишии на месте последней строчки был пробел. Кроме этого листка на столе лежал ещё один лист бумаги, на который Гоша переписал всё стихотворение целиком. Это был черновик, в котором Гоша решил проверять разные варианты последней строки, записывая их карандашом. На том же листке Гоша выписал все более или менее подходящие по смыслу рифмы к слову “краху”: “праху”, “монаху”, “взмаху”, “страху”, “плаху” и другие. Разумеется, Гоша сразу же подумал и о непристойной рифме, которая упорно напрашивалась каждый раз, когда он читал строчку “Наш мир всё ближе к краху”, но всерьёз он эту рифму не рассматривал.
Когда Гоша первый раз увидел стихотворение, ему показалось, что придумать последнюю строчку будет нетрудно. Поэтому в ту ночь, когда он откопал этот литературный клад, он не стал ничего придумывать. Он наградил себя бокалом виски, принял душ и лёг спать.
Теперь, просидев уже больше часа без какого-либо результата, он начал ругать себя, что отложил это дело на последнюю ночь. Стихотворение хоть и было более или менее складным, но по смыслу его как будто писал шизофреник, и это раздражало Гошу. Коллективное стихотворение не должно было превратиться в спор людей с разными политическими взглядами. С другой стороны, раз уж он решил выкрасть стих и вписать свою строчку вне очереди, надо было вписать что-то важное и яркое.
Гоша почесал затылок и наконец написал первый вариант на черновике:
Друзья, конец времён настал
Наш мир всё ближе к краху
Планете бог послал сигнал,
Сердца наполнив страхом.
Неплохо. Но яркой такую строчку назвать было нельзя. Она по смыслу не вносила ничего нового в четверостишие, а просто подчёркивала основную мысль. Гошу это не устраивало, и он стёр ластиком свой вариант.
Всё, перекур. Он подошёл к подоконнику, взял пачку сигарет, но обнаружил, что она пуста. “Это знак”, подумал Гоша. Он уже давно собирался в магазин, чтобы купить чего-нибудь перекусить, но не хотел идти, пока не напишет хоть что-то. Теперь это формальное условие было выполнено.
Гоша вышел из квартиры и, чтобы не ждать лифт, направился к лестнице. Он жил в этом доме уже очень давно, но всё-равно каждый раз чувствовал себя неуютно на лестничном спуске. Пространство у лифтов и квартир, как правило, обжитое, светлое и дружелюбное. Но лестница, которая находится как бы в соседнем подъезде, была зоной отчуждения. По крайней мере, так было в доме Гоши, где, для того, чтобы попасть на лестницу, нужно было пройти через общий балкончик. В подобных лестничных шахтах нет окон, лампочки то и дело перегорают. Там часто собираются подростки, поэтому там грязно и накурено. Гоша самым быстрым шагом, который бы внешне не напоминал бегство, спустился с четвёртого этажа и вышел во двор. Была приятная, тёплая летняя ночь. На улице все тревоги лестничного спуска в момент улетучились, и Гоша не торопясь направился к магазину. Он обогнул свой дом и вышел к дороге, на другой стороне которой стоял фонарь, а сразу за ним шла тропинка к круглосуточному магазину.
Выйдя к дороге, Гоша увидел странную картину. Прямо под фонарём стоял молодой парень лет двадцати пяти с растрёпанными светлыми волосами. Он выставил руки немного вперёд, но это была не боевая стойка, скорее это выглядело так, как будто он собирался что-то ловить. На его лице было что-то среднее между раздражением и недоумением. Напротив парня, у кромки освещённого пространства, стоял, раскачиваясь, помятый и несуразный мужик с торчащей во все стороны седеющей бородёнкой. Рядом с ним на земле стояла бутылка водки и валялась куртка. Мужик то и дело вскидывал руки и угрожал кулаками, а ещё он периодически демонстративно дёргал за ширинку. При этом он то приближался к фонарю, то отступал, видимо, опасаясь получить отпор от стоящего под фонарём парня. Мужик почему-то постоянно чередовал угрозы с просьбами и даже мольбой. Он кричал, что сейчас отмудохает соперника, потом угрожал что-то обоссать, после чего просил и умолял парня выручить по-братски.
Гоша направился к странной парочке.
— Дядя Миш, ну что ты тут опять устроил? Час ночи, а ты орёшь. Чё ты до парня докапался? — примирительно обратился Гоша к мужику, которого Гоша хорошо знал — это был местный алкаш дядя Миша.
— А чё он, эт самое… — задыхаясь от возбуждения, начал мямлить дядя Миша, — чё он упёрся как баран? Я ему и деньги сую, а он, сука, ни в какую. Ему что, впадлу чтоли? Он чё, крутой такой? Вон магаз, две минуты туда-обратно, а он стоит как мудак и не хочет.
Гоша вопросительно посмотрел на парня, но тот не торопился ничего объяснять. Он продолжал стоять под фонарём, но, по крайней мере, теперь опустил руки.
— Так, дядя Миш, давай по порядку, — Гоша пошёл на второй заход. — Нормально объясни, что случилось.
— Я же тебе объясняю, — дядя Миша немного успокоился. — Я этого сопляка прошу мне курева купить. В нашем магазине, вон он, рукой подать. Я ему бабло в руку сую, говорю, сходи по-братски, купи сигарет, магаз вот же он, перед тобой, — дядя Миша картинно двумя руками указал в направление магазина. — Этот лошара бабу свою ждёт. Я ему говорю, не придёт она, забей ты на неё. Деньги ему даю, зашёл-вышел, Яву, будьте любезны. Всё! Тут делов на две минуты.
— А сам-то чего не сходишь? — удивился Гоша.
— Опять двадцать пять, я же говорю, там Светка сейчас на смене, она мне не продаёт, сука. Я ей деньги показываю, говорю, бабки есть, я заплачу. А эта тварь слушать не хочет, сидит на кассе и орёт на меня, стерва. У меня уже уши пухнут, курить хочу. А этот баран упёрся и всё тут.
— И ты из-за этого тут концерт устроил? — Гоша рассмеялся. — Яву классическую? Я сам как раз за сигаретами иду, щас принесу, только ты не ори больше, ладно?
Гоша ещё раз посмотрел на угрюмого парня под фонарём, и, буркнув под нос: “ну народ…”, пошёл по направлению к магазину.
Дядя Миша, осознав, что он всё-таки спасён, на радостях моментально забыл свою обиду на парня под фонарём. Он надел куртку, подобрал бутылку и, немного подумав, предложил бывшему обидчику бахнуть мировую, но тот вновь отказался. Тогда дядя Миша открыл бутылку, громко выдохнул и сделал внушительный глоток.
Гоша пересёк двор и вошёл в небольшой круглосуточный магазинчик, который располагался на первом этаже многоэтажки. Внутри было тесно. Небольшое пространство было забито стеллажами с чипсами, сухариками и печеньем, а между ними то тут, то там были втиснуты морозильные камеры с мороженым и пельменями. В магазине не хотелось долго находиться. От одного вида всех этих пёстрых и кричащих этикеток начиналась изжога, а сухие и замороженные полуфабрикаты навевали тоску по домашней кухне.
На кассе сидела продавщица: крупная немолодая женщина со светлыми волосами и чересчур ярким макияжем. Она уткнулась в телефон и не обратила внимания на посетителя. Справа от входа на стуле дремал охранник, с виду такой же неказистый и несуразный мужик, как и дядя Миша, но одетый в мятую форму охранника. На плече формы гордо красовался шеврон с изображением меча и надписью “Стражник”.
— Привет, Свет, — улыбаясь, поздоровался Гоша с продавщицей. — Ты почему дядю Мишу прогнала?
Продавщица отвлеклась от телефона.
— О, Гоша, привет! Он тебе уже поплакаться успел? — ответила Света, подняв глаза. — Да достал этот алкаш. Сколько можно, чес-слово? Я его предупредила в прошлый раз: ещё раз он что-то стащит, больше я его в магазине терпеть не буду, сразу выгоню. Пусть спасибо скажет, что я заявление не написала. Я ему объясняла, что у нас камеры везде, не спрячешься. Но ему разве объяснишь? Он давно все мозги пропил. Вот вчера как раз чекушку и вынес. Прямо под камерой. Ну не идиот?
— Идиот, — подтвердил Гоша. Он понял, что Света, как всегда, скучает на ночной смене. Ей очень хочется потрепаться с кем-то знакомым и обсудить инцидент с дядей Мишей. Но у него на это не было ни времени, ни желания. Он сочувственно вздохнул, развёл руки, говоря как бы: “я всё понимаю” и пошёл вглубь магазина. Гоша успел отвернуться как раз в тот момент, когда Света набирала воздуха для очередной тирады.
Гоша начал ходить по знакомым рядам. До посадки на самолёт оставалось ещё часов десять, и было бы неплохо хотя бы один раз нормально поесть. Гоша дошёл до дальнего угла, где находилась более или менее “нормальная еда”, взял там йогурт, пачку тостов, лапшу быстрого приготовления, нарезку варёной колбасы и пошёл к кассе. Но за несколько шагов до ленты он вдруг развернулся и пошёл опять к прилавкам. Он положил тосты, взял вместо них бородинский хлеб, а потом взял в холодильнике большую бутылку кваса. Теперь можно было идти на кассу.
— Кент четвёрку и Яву классическую, — попросил Гоша, выкладывая продукты на маленькую ленту перед кассой.
— Яву? — переспросила Света и укоризненно посмотрела на Гошу.
— Даже смертникам перед расстрелом давали выкурить сигарету. Нельзя же уж всех радостей человека лишать, — как бы оправдываясь, ответил Гоша.
— Ой, нашёлся у нас мученик, — ответила Света. Она нарочно медленно пробивала товары, а потом долго лезла за сигаретами, чтобы всё это время говорить с Гошей. — Алкаш конченный. А ведь в школе по нему все девки с ума сходили, красивый был, подтянутый, танцевать умел. Он на два класса старше меня учился, так мы все ему записочки писали, ходили смотреть, как он в футбол играет. А теперь что? Лежит облёванный у гаражей и прохожих матом кроет. Тьфу!
— Ладно, Свет, не нервничай ты так. Он того не стоит, — Гоша слышал эту историю уже много раз, но виду не подал. Он быстро сложил продукты в пакет и направился к выходу.
Гоша вышел на улицу, чувствуя на себе взгляд Светы. Да, немного неприлично получилось, так её оборвать, но, если бы он её не остановил, она бы с истории морального падения дяди Миши плавно перешла к своей излюбленной теме: неудачный брак с Толиком, загубленная молодость и упущенная перспектива выйти замуж то ли за Григория, то ли за Георгия, и уехать в Америку. Время в принципе еще было, но тратить его на этот бесполезный трёп не хотелось. Он пересёк двор и вновь подошёл к фонарю. Дядя Миша сидел на бордюре и что-то несвязно бурчал себе под нос, рядом стояла пустая бутылка водки. Парень теперь уже спокойно стоял, прислонившись к фонарю, и с любопытством разглядывал пьяного.
— Ну что, страдалец, вот твоя Ява, — Гоша подошёл к дяде Мише и протянул пачку сигарет.
Дядя Миша поднял глаза и, увидев пачку, завопил:
— Гоша! Гошечка! Гошанчик ты мой! — дядя Миша снова ожил, получив от хорошей новости дополнительный эмоциональный заряд энергии. Он вскочил, схватил пачку, быстро распечатал упаковку и дрожащими руками начал пытаться прикурить. Гоша, видя, что несчастный никак не может одолеть зажигалку, учтиво поднёс свою зажигалку к лицу Дяди Миши. Как только сигарета коснулась язычка пламени, дядя Миша начал жадно затягиваться.
— Есть бог! — выдыхая дым изо рта и носа, произнёс Дядя Миша. Тем временем Гоша вскрыл свою пачку и достал оттуда одну сигарету, потом посмотрел на парня под фонарём и спросил:
— Курить будешь?
— Не курю, — ответил парень.
— И правильно, — со вздохом произнёс Гоша дежурную для таких случаев фразу и тоже закурил.
Дядя Миша в это время развернулся и куда-то направился по своим пьяным делам, но, пройдя несколько десятков шагов, упал в траву около трансформаторной будки. Он сделал ещё несколько неуклюжих движений, но сил на то, чтобы встать, у него не было, поэтому он немного поворочался и так и остался лежать на земле. Гоша, наблюдая за ним, продолжал молча курить.
— Может ему помочь как-то? — спросил парень.
— Да не. До утра проспится, а потом сам домой пойдёт. Не впервой. Сейчас тепло, так что на свежем воздухе даже лучше. — Ответил Гоша, после чего подошёл ближе к фонарю, протянул парню руку и представился:
— Гоша.
— Денис.
— А ты почему Дядю Мишу обломал? Ждёшь кого или из принципа? — спросил Гоша.
Денис немного замешкался, но потом спокойным тоном сказал:
— Меня попросили постоять рядом с фонарём, никуда не отходить, пока не придёт нужный человек. Отходить нельзя ни на секунду, нужно оставаться всё время в зоне освещения фонаря. Я пообещал, что постою, вот и стою.
Гоша удивлённо вскинул брови. Он немного подождал — не последует ли объяснения, но Денис молчал, поэтому Гоша сам решил уточнить:
— Ого, серьёзная задача. Это игра что ли такая?
— Вопрос терминологии, — пространно ответил Денис. — Мне сказали, что пока рядом с фонарём кто-то стоит, фонарь продолжает светить. Если отойти, то он погаснет. Другие фонари, как видишь, уже не горят. Так что если и этот погаснет, то двор полностью погрузится в темноту, со всеми вытекающими. Это может показаться игрой, но, с другой стороны, горящий фонарь — это важный элемент благоустройства, не хочется, чтобы местные жители его лишились из-за меня.
— Так в фонарь какой-то фотоэлемент встроили или датчик движения? — Гоша не терял надежду найти прикладную составляющую в объяснении Дениса, — Как это вообще работает? Я тут лет десять живу и первый раз об этом слышу.
— Не знаю, мне сказали, пока рядом с фонарём кто-то есть —фонарь горит, вот я и стою. Я, как бы, слово дал.
— А ты не пробовал отойти на секунду и проверить, правда ли всё это? Можно же будет вернутся, если что.
— Я думал об этом, но вдруг я отойду, фонарь погаснет, а потом обратно не загорится? Что я скажу? Мне сказали, надо стоять и ни на секунду не отходить. Не просто же так сказали, что отходить нельзя. А я пообещал, так что уже достою, ещё минут двадцать где-то осталось и меня сменят.
— Понятно, — растягивая гласные, произнёс Гоша, хотя понятного было мало. Он хотел было сказать, что, если последний фонарь погаснет, то уж точно не из-за того, что кто-то от него отошёл, но внезапно он осознал другое. — Погоди, то есть сначала ты будешь какое-то время тут стоять, а потом тебя кто-то сменит и будет дальше стоять тут до утра?
— Насколько я знаю, да, — невозмутимо ответил Денис.
— А кто это всё придумал? В смысле, кто тебе сказал, что рядом с фонарём нужно стоять, чтобы он горел?
— Человек, которому я доверяю.
— Ясно, — задумчиво пробормотал Гоша. Всё это, конечно, сильно нарушало его изначальные планы. Он так и не придумал последнюю строчку, и у него оставалось время до утра, чтобы всё закончить, да ещё и закопать контейнер со стихом в нужном месте. А это место было как раз под последним горящим фонарём. Но если тут всю ночь будет кто-то стоять, то сделать это незаметно не получится. — Ладно, Денис, — решил закончить разговор Гоша. — Приятно было познакомится. Удачи тебе в твоём нелёгком деле. Не скучай.
— Взаимно, — ответил Денис, и они попрощались, пожав друг другу руки.
Гоша вернулся в квартиру, бросил пакет с продуктами на кухню и включил чайник. Все его мысли были заняты рассказом Дениса. Хотя по-хорошему думать надо было о другом. Нет, он и раньше видел, как люди делают странные вещи: в молодости он общался с ролевиками, которые собирались в лесу и дубасили друг друга деревянными, а иногда и железными мечами. Двоюродный брат одно время занимался сетевым маркетингом. В соседнем подъезде до сих пор живёт гадалка, на приёмы к которой ходит даже участковый. А тут вроде и объяснение не самое абсурдное: чисто технически такая конфигурация фонаря вполне возможна. Может, вообще какие-то школьники разослали листовки с угрозой разбить фонарь, если рядом с ним никто не будет стоять? Но всё-таки с такими странными вещами сталкиваешься не каждый день, поэтому Гоша был немного обескуражен таким поворотом событий. Как так получилось, что такая невероятная история приключилась именно сегодня, в ночь перед вылетом, когда нужно незаметно закопать под фонарём свою прощальную строчку? Вчера ночью фонарь-то не горел, а когда он к нему подходил, то он не загорелся. Что могло измениться за это время?
Ну да ладно. Гоша стряхнул с себя отвлекающие мысли. До утра кроме строчки ещё нужно было доделать кое-какие дела. Он быстро приготовил и ещё быстрее съел лапшу. Потом заварил себе чаю и открыл ноутбук. Гоша открыл файл с таблицей и, немного подумав, начал её заполнять:
Телевизор из спальни — Сергёга Мазуркин
Теливизор из кухни — Наташа Гришина
Диван — Иван Капустин
Игровая приставка — Сергей Гофман
Мини Бар с содержимым — Петя Гриценко
Посуда (что понравится — забирайте, остальное в мусор) — Гаврилины
Кресло — Светлана Коваль
Книги (что нужно — забирай, остальное в мусор (ну, или у своих ребят спроси, может, что-то пригодится)) — Толя Петренко
Стиральная машина — Оганяны
Эспрессо-машина — Оля Пятова
Инструменты — Гриша Крамер
Робот-пылесос — Костя Малютин
Стол со стульями с кухни — Женя Бонер
Гоша ещё какое-то время сидел и думал. Потом он вставил таблицу в электронное письмо с заранее подготовленными получателями и нажал на кнопку “отправить”.
Глава 4
Денис стал чаще поглядывать на часы. Договаривались на час, а прошёл уже час и десять минут. В домах уже почти не осталось окон со светом, звуки проезжающих машин стали совсем редкими. Фонарь продолжал невозмутимо наполнять небольшой кусок пространства тёплым жёлтым светом. Если бы последний фонарь погас во дворе стало бы жутко. К тому же в темноте можно запросто споткнуться о бордюр, можно провалится ногой в яму в асфальте. В темноте могут запросто подкараулить и ограбить возвращающегося с поздней смены жильца. Под покровом темноты могут разбить стекло в машине и вытащить из неё забытый там ноутбук или кошелёк. От темноты одни неудобства и проблемы. По крайней мере, для нормальных людей. И вот теперь нормальных людей от темноты отделяло лишь присутствие Дениса под фонарём. Если, конечно, всё это действительно правда. Метод, мягко говоря, очень странный: стоять рядом с фонарём, чтобы он не погас. Цель в целом благородная, но благородство хорошо проявлять понемногу. Договаривались на час, а Валеры всё нет, размышлял Денис. Одно дело постоять час в одном месте, потому что попросил хороший человек, которому неудобно отказать, другое дело — проторчать всю ночь под фонарём, потому что иначе фонарь, якобы, погаснет.
Мысли Дениса оборвали крики из соседнего двора. Он прислушался. Голоса эхом разлетались по стенам домов и долетали до Дениса лишь обрывками фраз. Потом к голосам прибавились ещё и звуки бегущих ног. Денис понял, что это была погоня, в которой догоняющие кричали проклятия и угрозы убегающему. Через несколько мгновений из-за угла дома в конце переулка показался первый бегущий — тёмная фигура в спортивном костюме, сжимающая в руке какой-то предмет. Фигура обогнула детскую площадку и побежала прямо на Дениса, собираясь срезать путь к другому концу двора. За первым бегущим показались ещё двое. Эти были явно крупнее первого, но двигались тем не менее довольно быстро. По очертаниям их одежды и головных уборов Денис догадался, что это полиция. Он облегчённо выдохнул, так как сначала подумал, что тут начинается какая-то бандитская разборка. Но по мере приближения всех трёх бегущих к фонарю стало вновь тревожно.
— Держи его! — послышался голос одного из полицейских, который увидел Дениса на пути убегающего. — Хватай, мы его с поличным поймали!
У Дениса не было времени думать, но он на уровне интуиции и рефлексов понял, что остановить преступника гораздо важнее его абстрактной миссии под фонарём. Злодей прямо перед ним, а фонарь может и вовсе не погаснет, если он отлучится от него на пару минут. Денис начал соображать, в какую сторону побежит убегающий, чтобы выскочить ему наперерез. Преступник увидел Дениса и понял, что тот готовится его хватать и взял немного левее. В этот момент Денис бросился ему навстречу. Через несколько шагов он приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Денис схватил бегущего за правую руку, в которой был, судя по всему, ворованный предмет — какая-то железяка. Он собирался дёрнуть вора в свою сторону, чтобы сбить его с ног или хотя бы остановить. Но незнакомец не растерялся. Свободной рукой он на развороте ударил Дениса прямо по уху. Оглушительный звон оторвал Дениса от реальности, он повалился на землю и прижал обе руки к звенящему болью уху. Глаза наполнились слезами, и он практически ничего не видел. Сквозь невыносимый звон Денис услышал, как совсем рядом пронеслись два других бегущих, и как один из них, пробегая мимо, бросил: “не можешь — не берись, лошара!”.
Денис ещё какое-то время лежал на земле в позе эмбриона, прижимая руки к уху и периодически протирая глаза. Только когда боль потихоньку начала отступать, он вспомнил — фонарь!
Денис, продолжая лежать на земле, резко развернулся и увидел, что фонарь всё ещё горит. Сначала он почувствовал облегчение. Но оно быстро сменилось возмущением. Он что, зря всё это время тут стоял, и фонарь мог спокойно гореть и без него? Денис медленно поднялся, отряхивая с себя пыль, и вновь посмотрел на фонарь. Только теперь он увидел, что рядом с фонарём кто-то стоит. Денис зашагал к фонарю и, подойдя поближе, увидел, что под фонарём стоит Юрий Петрович. Он смотрел на Дениса и улыбался. Это был красиво седеющий мужчина под пятьдесят с аккуратной бородкой и усами.
— Привет, Денис, — поздоровался Юрий Петрович. — Супергерой из тебя, конечно, так себе, — сказал он и усмехнулся.
— Здравствуйте, Юрий Петрович, Вы всё видели?
— Твой подвиг видел. Я тебя сменять шёл, и ещё у дороги увидел, как ты к броску готовишься. Я сразу понял, что ты про фонарь не подумаешь, поэтому ускорился. Еле успел. — Несмотря на то, что Юрий Петрович говорил всё это очень добродушно, даже ласково, Денису стало очень стыдно.
— Да не переживай ты так, — увидев смущение Дениса, сказал Юрий Петрович. — Для новичка это нормально. Это скорее наша недоработка, что мы тебя тут так надолго одного оставили.
— А почему вы сами пришли? Где Валера?
— У Валеры дочь болеет, сначала думали — ничего страшного, но ей стало хуже, и Валера с ней в больницу поехал, попросил подменить. Так быстро найти никого не удалось, так что я сам решил вписаться. К тому же ночь тёплая и приятная. Вот зимой дежурить — это настоящая самоотверженность, а сейчас можно наслаждаться летней ночью, спокойно размышлять и одновременно делать важное дело.
Когда Юрий Петрович всё это говорил, любые сомнения насчёт необходимости стоять под фонарём разом улетучились. Его медленная и мягкая речь делала его просьбу постоять под фонарём очевидной и важной.
— Спасибо, что подоспели. Всё так быстро произошло, я даже подумать не успел, адреналин в голову ударил. Мне казалось, я его сейчас на скорости с ног собью, а дальше уже менты разберутся.
— То есть ты решил, что если отойдёшь ненадолго от фонаря, а потом вернёшься, он продолжит светить? — спросил Юрий Петрович.
— Если честно, я в тот момент про фонарь не думал, к тому же я вообще не сильно понимаю, как всё это устроено. Я согласился постоять час под фонарём, потому что вы попросили. — Признался Денис. Ему опять стало стыдно, как будто он признался в чём-то неприличном.
— А если бы я тебя с крыши попросил спрыгнуть, прыгнул бы?
— Юрий Петрович, ну это не аргумент. Одно дело — с крыши спрыгнуть, другое дело — постоять ночью час под фонарём. Вы сами заметили, что ночь приятная. Зимой или если бы дождь шёл, я бы, наверное, не согласился. Да и чего уж там, вы сами видели, как только мне пришлось выбирать между выполнением непонятного обещания и чем-то понятным и полезным, я выбрал второе.
— Логично рассуждаешь, но когда я привёл пример с крышей, я скорее имел в виду не абсурдность просьбы, а сам факт просьбы без внятных объяснений. Почему ты согласился стоять под фонарём, хотя я в деталях ничего не объяснил?
— Это скорее вопрос доверия, — медленно подбирая слова ответил Денис, — так как я вам доверяю, я решил, что мне необязательно вдаваться в суть деталей, мне достаточно знать, что Вы считаете это правильным.
— В точку! — похвалил Юрий Петрович. — Как ты сам заметил, если нужно кого-то в чём-то убедить, доверие гораздо важнее фактов и логики. Логические аргументы могут быть точно такой же манипуляцией, как и обычное враньё. — сказал Юрий Петрович и после небольшой паузы продолжил. — Философы и мыслители разных лет вполне убедительно и логически доказывали самую невероятную ахинею. Например, в нацистской Германии был такой юрист, по совместительству философ и теолог, Карл Шмитт. Доктор наук со множеством регалий. Так вот, он, используя логику, доказывал, что война — это оправданный политический инструмент, диктатура фюрера — это самая настоящая демократия, а в антисемитизме нет ничего плохого. В аргументированном споре с дилетантами типа меня или тебя этот доктор юридических наук легко бы доказал, что людоедство — это решение проблемы мирового голода. Но ведь это не значит, что это так на самом деле. Другое дело — доверие. Даже профессор не сможет меня в чём-то убедить, если я ему не доверяю. Ему не помогут ни логика, ни аргументы, ни причинно-следственные цепочки. И наоборот. Если я доверяю человеку, он сможет убедить меня без риторических пируэтов. Да, он может меня обмануть, но тогда и доверие сразу исчезнет. А пока я ему доверяю, я готов довольствоваться минимумом объяснений.
Вот и ты, доверяя мне, согласился выполнить, на первый взгляд, странную просьбу. Поэтому в нашей системе принятия решений компонент доверия гораздо важнее, чем логика и аргументы.
— Важный, но всё же не решающий, — ответил Денис. — если вернуться к примеру с крышей, то даже если меня, ну не знаю… мама бы, например, попросила прыгнуть с крыши и сказала, что это просто необходимо для спасения человечества, я бы всё-таки не прыгнул. Я бы скорее решил, что она с ума сошла.
— Но если бы попросила постоять целый час под фонарём, потому что иначе он потухнет, постоял бы?
— Постоял бы. Поэтому и стою.
— А если бы попросила всю ночь стоять?
— Тогда, наверное, попросил бы более конкретных объяснений, почему, если отойти от фонаря, он погаснет.
— Получается, что необходимость объяснений прямо пропорциональна сложности поставленной задачи, так?
— Получается, что так.
— То есть, какие-то простейшие просьбы можно выполнять без всяких вопросов. А если нужно сделать что-то посложнее, то нужно требовать объяснений?
— По-моему — это нормальная человеческая реакция.
— А что, если объяснений нет или объяснения неубедительные?
— Тогда можно вежливо отказаться.
— Позиция, конечно, комфортная, но антисоциальная.
— Почему это?
— Потому что с такой позицией можно отказываться выполнять любые просьбы, которые покажутся сложными. Так как в любом объяснении можно найти к чему придраться. Допустим, я попрошу тебя помочь мне с переездом. Ты справедливо можешь спросить: зачем помогать? Я ведь не бедный человек и могу позволить себе нанять грузчиков. Я тебе скажу, что у меня много антиквариата, всё ценное и очень хрупкое, и я не хотел бы, чтобы эти вещи таскали грузчики. И вот мы опять упираемся в доверие. Если ты мне доверяешь, то это объяснение вполне логично и понятно, а если нет, ты можешь легко решить, что я просто хочу сэкономить на грузчиках.
— И что, раз я Вам доверяю, то мне, по-вашему, нельзя спрашивать о причинах просьбы?
— Ну конечно можно и даже нужно! Любознательность — прекрасное качество. Задавать вопросы, чтобы получить информацию и стать умнее — нормально. Ненормально — задавать вопросы, чтобы найти причину чего-то не делать.
— Хорошо, тогда вопрос: почему фонарь погаснет, если под ним никто не будет стоять? Мне правда любопытно. Я же уже всё сделал, мне не нужно искать причину чтобы от чего-то отказаться.
— Давай так, Денис, давай докажем друг другу, что доверие важнее риторики, а цель задачи важнее понимания её деталей. Я тебе обязательно расскажу, почему под фонарём должен кто-то стоять, чтобы он продолжал гореть. Но при этом я тебя попрошу закончить сегодняшнюю смену и остаться рядом с фонарём до утра. Эта ночь прекрасна, но мне ещё нужно координировать остальных. Да и я хотел бы иметь возможность подменить кого-то в экстренном случае. Поэтому я тебе буду очень признателен, если ты подежуришь тут до утра. А утром я расскажу тебе всё, что знаю.
— А вы можете мне всё рассказать сейчас, если я соглашусь?
— Могу, конечно. Но не расскажу. Понимаешь, доверие — это навык, который можно, а иногда даже нужно тренировать. Я тебе сейчас расскажу одну историю. Вы, наверняка, как и мы, в детстве играли в игру, когда кто-то вставал на стул, скамейку или любую другую возвышенность спиной к краю, и задом наперёд начинал падать. А товарищи должны были в самый последний момент подхватить падающего. Мы называли эту игру “проверка на смелость”. Так вот, большинство из нас с этой проверкой справлялось достаточно легко, да, было немного страшно, но не более того. Но был один мальчишка, которого в нашей компании постоянно шпыняли, он всегда и везде за нами ходил, так как, видимо, хотел чувствовать себя частью нашей “стаи”. Но мы видели в нём лишь объект для насмешек, и я в том числе, за что сегодня мне жутко стыдно. Димка Полозов, до сих пор помню, как его звали. Как-то раз мы устроили эту проверку на смелость. Друг друга мы, естественно, ловили. Но не Димку. Димку мы раза три нарочно не поймали. Мы каждый раз говорили, что в прошлый раз мы просто пошутили, а сейчас точно будем ловить, и снова не ловили. И так три раза. На четвёртый раз мы уже готовы были его поймать, но он уже не мог заставить себя падать спиной вниз. Видно было, что он хотел, он несколько раз наклонялся над краем, но каждый раз в последний момент останавливался. Кто-то из нас попытался его подтолкнуть, но он тут же развернулся, спрыгнул со скамейки и расплакавшись убежал. Тогда нам было очень смешно. Сегодня я понимаю, что мы повредили его базовый навык доверия. И чтобы пройти эту детскую проверку на смелость, ему придётся тренировать и восстанавливать этот навык. Димка после того случая перестал с нами общаться, а через несколько лет угнал у одного моего товарища мопед, за что, вроде как, даже отсидел на зоне для несовершеннолетних. Что с ним было дальше — я не знаю.
Так вот, на мой взгляд, наше современное общество тоже в значительной степени утратило навык доверия, мы максимально атомизированы и далеки друг от друга. Мы все сегодня такие Димки Полозовы. Мы больно шандарахнулись спиной о землю, хотя рассчитывали, что в последний момент нас подхватят руки товарищей. Но нет. И теперь мы больше не умеем доверять.
И чтобы нам, как обществу, также не скатиться в маргинальность, мы вновь должны научиться доверять. Мы должны тренироваться, что я тебе и предлагаю.
— Юрий Петрович, да я же не против, я просто спросил. Я Вам и без всякой тренировки доверяю. Надо постоять — постою. Без проблем! — быстро ответил Денис, которого начал утомлять этот разговор. Опять этот пафос. Нормально же можно объяснить, без аллегорий и воспоминаний из детства. Ну ладно. В принципе, завтра, точнее сегодня, выходной, дел особо нет, можно поспать до обеда. А за Юрием Петровичем в будущем будет должок, подумал Денис.
— Отлично, я и не сомневался, потому что я тебе тоже доверяю, — ответил Юрий Петрович. — На, держи. Я себе брал, но теперь тебе больше пригодится. — Добавил Юрий Петрович и протянул Денису небольшой внешний аккумулятор с кабелем зарядки для телефона.
— Ого, а вот за это огромное спасибо, теперь вообще без проблем тут до утра постою, наконец-то спокойно подкасты послушаю! — обрадовался Денис.
— Вот это я понимаю, настрой! Ты мне правда очень помог, Денис. Надеюсь, больше происшествий не будет, но главное, помни: ты тут не просто так стоишь, и если…
— Юрий Петрович, я всё прекрасно понял, — Денис попытался сказать это максимально дружелюбно, чтобы не обидеть Юрия Петровича. — Стою тут, и, что бы ни случилось, не отхожу от фонаря до самого утра. Сделаем.
— Ну вот и славно, если что-то понадобится или форс-мажор какой-нибудь, сразу звони. Договорились?
— Договорились! — ответил Денис. Они пожали друг другу руки, и Юрий Петрович пошёл в сторону дороги.
Глава 5
Две грузных фигуры в полицейской форме брели по тёмному двору. Оба тяжело дышали и шли не спеша.
— И что теперь будем делать? — спросил один другого.
— Снимать штаны и бегать! Действовать будем, Белов, действовать, понимаешь?
— Я-то понимаю, Платон Ильич, вот только второй раз нам так уже не повезёт. Где мы сейчас ещё кандидата на девятнадцатую статью найдём?
— Не ссы, Белов, мы в спальном районе. Ты думаешь, тут на весь район только один имбецил додумался парковку столбиком забить? Тут таких дебилов навалом, нужно просто поискать. Да и девятнадцать, пункт один — это ж не только парковку перегородить. Можно к гаражам сходить, поискать там любителей надстроек или шлагбаумов. Это тоже самоуправство.
— А если не найдём? Время-то поджимает.
— Отставить панику, Белов! Если не найдём, будем выкручиваться. У нас сейчас восемьдесят одно очко. Девятнадцать очков можно и суммой двух статей набрать. Например, берём статью двенадцать, пункт два “Управление транспортным средством с нарушением правил установки на нем государственных регистрационных знаков”. Это просто. Мы сейчас какому-нибудь лоху номер скрутим, и когда утром он на работу поедет, мы его и примем. Как только он машину заведёт, выписываем протокол за езду без номеров. Это двенадцать очков. Остается ещё семь. Например, Статья семь, пункт семнадцать “Уничтожение или повреждение чужого имущества”. На того же лоха и повесим. Он выйдет из тачки посмотреть, куда номера делись. А ты с ним случайно плечом столкнёшься и телефон выронишь. Перед этим экран нужно будет разбить, чтоб наверняка. Вот тебе повреждение чужого имущества и семь очков.
— Платон Ильич, я только недавно новый телефон купил. Может, просто чехол поцарапаем?
— Белов, ты идиот? Нам осталось девятнадцать очков, мы уже на финишной прямой. Сегодня звонил Гена из штаба и сказал, что у Шадрина всё ещё шестьдесят семь, а у остальных ещё меньше. Если мы сегодня всё оформим — это победа! Это десять миллионов, Белов, врубаешься? Если всё сделаешь как надо, то один миллион твой. Купишь себе новый телефон, телек, кондиционер, чё там тебе ещё надо… в Турцию с Ленкой съездите. Так что, давай, Белов, не тупи, и делай всё, как я говорю. Понял?
— Так точно, Платон Ильич!
Полицейские повернули за угол и вышли в переулок. В переулке горел один единственный фонарь, а под ним стоял человек, которого они тут же узнали.
— Белов, это же тот додик, который нашего бегуна пытался остановить, да?
— Так точно, Платон Ильич, он самый.
— Бабу, небось, свою ждёт, терпила. Очень хорошо, человек уже есть, надо придумать, что на него повесить.
— Если он закурит, можем курение в общественных местах, то есть статью шесть, пункт двадцать четыре оформить, детская площадка рядом.
— Вариант. Но ждать неохота, да и вдруг он не курит.
— Тогда, может, ему незаконный пикет влепим? Статья пять, пункт тридцать восемь. В протоколе напишем, что он лозунги выкрикивал.
— Садись, два, Белов! Во-первых, пять, пункт тридцать восемь — это не незаконный митинг. Это нарушение законодательства о собраниях. Статья для тех, кто мешает митингу или наоборот принуждает к участию. То, что ты имеешь в виду — это статья двадцать, пункт второй административного кодекса “Нарушение установленного порядка собрания, митинга…” и так далее. А это двадцать очков, то есть, перебор, и мы проиграли. Во-вторых, если бы мы его по пять, пункт тридцать восемь оформили и пять очков набрали, то нам до ста останется четырнадцать, иначе, как я уже говорил, будет перебор. А четырнадцатая глава — это незаконное предпринимательство: обман потребителей, недобросовестная конкуренция и всё такое. Где мы сейчас таких найдём? — Платон Ильич назидательно постучал пальцем по виску. — “КоАП Сто” — это стратегическая игра, я бы даже сказал, интеллектуальная. Нужно всегда на несколько шагов вперёд думать. Особенно в конце, когда до сотки несколько протоколов остаётся, и схватить перебор — проще простого.
Полицейские остановились и замолчали. Белов с грустью рассматривал новый телефон.
— Придумал! — воскликнул Платон Ильич, и его лицо расплылось в самодовольной и хитрой улыбке. — Эх, Белов, учись, пока я жив, сейчас сразу девятнадцать очков срубим и в дамки!
— Без порчи имущества? Телефон бить не надо?
— Не надо, Белов, сейчас на классе всё разрулим. Давай сюда наручники. Ты его в нужный момент схватишь, а я браслеты на него накину, чтоб не убежал.
— Так точно, Платон Ильич, я готов! — радостно ответил Белов, снял с ремня наручники и передал их начальнику.
Денис стоял под фонарём и листал новостную ленту в телефоне. Когда он увидел двух полицейских, завернувших в переулок, он сначала не придал этому значения. Но потом он понял, что это были те самые полицейские, которые недавно гнались за кем-то. Бегуна, видимо, не поймали, раз вдвоём идут, заключил Денис. Один из них был в фуражке. Он был ниже ростом и толстый. Второй был высокий и долговязый, на голове у него была полицейская кепка. Маленький и круглый, высокий и сутулый — такая пара стражей правопорядка хорошо бы смотрелась в комедии про полицейских. Но по мере приближения полиции, Денису становилось всё больше не по себе. Он же всё-таки не смог им помочь, и сейчас они направлялись прямо к нему.
Полицейские медленно подошли к фонарю. Вблизи они уже не выглядели страшными, скорее уставшими.
— Здравия желаю. Капитан Кожухов. Я — местный участковый, а это мой помощник — сержант Белов, — представился тот, что был в фуражке, и небрежно отдел честь. — Спасибо за попытку оказать помощь правоохранительным органам, жаль, не вышло, но само стремление помочь полиции весьма похвально и мы это ценим.
— Да не за что, — ответил Денис. — Простите, что не смог его нормально схватить, не ожидал, что он на бегу меня так шандарахнуть сможет.
— Бывает, — успокоил участковый. — Впредь будьте аккуратнее, преступники — они коварны и жестоки, особенно когда чувствуют угрозу приближающегося правосудия. Но ничего, мы его ещё поймаем, мы знаем, где он живёт.
— А он что-то украл? Я видел какую-то железяку у него в руке.
— Нет, это был не вор, — спокойно ответил участковый. Второй полицейский в кепке молчал и сверлил Дениса взглядом. — Он установил на, якобы, своё парковочное место столбик с замком, чтоб там никто не мог парковаться кроме него. Хотя это место общее и никаких столбиков там устанавливать нельзя. Нам ещё вчера поступила жалоба, а сегодня мы планировали зафиксировать преступление и оформить протокол по статье “Самоуправство”. Но когда мы прибыли на место, преступник как раз скручивал столбик, видимо, как-то прознал про жалобу. К сожалению, нам не удалось зафиксировать нарушение, преступник успел скрутить столбик и убежал.
— Эх, блин, теперь ещё обиднее, что я его упустил, — громко вздохнул Денис. — Не перевариваю уродов, которые парковки во дворах блокируют. У нас во дворе тоже такой ушлёпок живёт. Только вместо столбика он шины прокалывает всем, кто на, якобы, его место машину ставит. На него уже и жалобы писали, и заявления, но у него, наверное… — Денис вовремя осёкся, чуть не сказав “крыша ментовская” — … но у него, видимо, адвокат хороший, и пока всё безуспешно.
— Такое тоже, к сожалению, бывает, — понимающе ответил участковый. — Но правосудие, хоть порой и медленное, всегда неизбежное, так что продолжайте Вашу борьбу в рамках закона и не сдавайтесь.
— Не сдадимся, — согласился Денис.
— У меня к Вам ещё одна маленькая просьба будет, — вежливо сказал участковый. — Я, когда тут пробегал, вроде как, выронил свой мобильный. Вы не могли бы мне позвонить? Если он тут, мы его услышим. А то у моего помощника сел телефон.
— Да, конечно, диктуйте номер, — Денис даже слегка обрадовался. Он чувствовал себя немного виноватым перед полицейскими, и это была отличная возможность загладить свою вину. Он достал свой телефон.
Участковый продиктовал номер и Денис, набрав его, стал вертеть головой в надежде первым увидеть свет экранчика где-то в траве. Раздалась странная мелодия — какое-то жёсткое немелодичное техно, и только через секунду до Дениса дошло, что это был звонок мобильного телефона. Звук исходил откуда-то из-за спины участкового. Полицейский виновато улыбнулся и пошарил рукой в заднем кармане брюк. Через мгновение он вытащил оттуда телефон. Продолжая улыбаться, участковый ответил на звонок и поднёс телефон к уху:
— Алло? — как бы в шутку сказал участковый. И Денис машинально тоже поднёс телефон к уху и произнёс “Алло”. После этого участковый сбросил звонок. Его лицо вдруг сделалось очень серьёзным.
— Это Вы мне сейчас позвонили? — строго спросил он Дениса.
— Ээээ, ну да, — ничего не понимая, ответил Денис.
— Зачем Вы мне позвонили, у Вас что-то случилось?
— Нет, Вы же сами попросили. Сказали, что телефон потерялся. — Денис посмотрел на помощника участкового, но тот продолжал стоять с каменным лицом и явно не собирался подтверждать слова Дениса.
— Я Вас ни о чём не просил. Мы на задании. А Вы своим телефонным баловством отвлекаете полицию при исполнении. Это, между прочим, административное правонарушение. Статья девятнадцать, пункт тринадцать “Заведомо ложный вызов специализированных служб”. Пройдёмте с нами до служебного автомобиля для составления протокола.
И тут до Дениса дошло. Нет, он и раньше слышал о том, как полицейские ради выполнения плана раскрываемости подбрасывают наркотики. Но чтобы вот так бесцеремонно повесить такую дурацкую статью — это очень разозлило Дениса.
— Так, мужики, я, конечно, всё понимаю, вы тут “палки” зарабатываете, но я не ваш клиент. У меня тоже есть друзья-адвокаты, мы на вас за такой беспредел столько жалоб накатаем… и в общественную палату, и в прокуратуру, и везде, где только можно. — Денис врал. У него не было друзей адвокатов, но о подобных жалобах он читал в интернете.
— Да хоть папе римскому. В жопу себе свои жалобы можешь засунуть. Понял? Ты думаешь, ты один такой борзый? — Участковый был настроен очень серьёзно. — Сам пойдешь или тебе сопротивление полиции бонусом добавить? Это уже уголовка, кстати.
Денис вспомнил про фонарь. Вспомнил, как обещал Юрию Петровичу, ни за что не отходить от фонаря. Про доверие. Эти мысли его немного воодушевили. У него было три причины не подчиняться полицейским. Во-первых, жуткая несправедливость, с которой на уровне инстинктов хотелось бороться. Во-вторых, его миссия стоять под фонарём, чтобы последний фонарь в переулке не погас. И в-третьих, Денис понимал, Юрий Петрович, если что, поможет разобраться с полицейским беспределом. Уж у него точно есть друзья-юристы. Да и это обычный участковый, а не следственный комитет. Каждая из этих причин по отдельности вряд ли пересилила бы страх перспективы ареста, но их комбинация придала ему уверенности. К тому же их внешний вид не внушал страх физической расправы. Денис решил стоять до конца.
— Ты меня не пугай, я пуганый. Вы либо прямо сейчас исчезаете, либо я звоню в собственную безопасность. — Уверенным голосом заявил Денис.
Сначала засмеялся участковый, через несколько секунд, догадавшись, что нужно поддержать начальника, засмеялся и его помощник.
— Белов, ты это слышал? Кто-то, походу, сериалов про ментов пересмотрел, — сказал участковый и перестал смеяться. — Слушай сюда, придурок! ты либо сам идёшь с нами оформлять протокол, либо мы тебя до машины донесём, но ночевать ты будешь уже в камере. А ты видел в сериалах, что в камерах делают с такими лошками, как ты?
Денис сделал несколько шагов назад и, решив довести свою угрозу до конца, демонстративно достал телефон.
— Так, всё, мне это надоело. Белов, хватай его, — рявкнул участковый.
Белов, несмотря на свой несуразный и сутулый вид, одним рывком подскочил к Денису и схватил его за руку. Помощник участкового попытался завести руку Дениса за спину и выполнить захват, но Денис смог в последний момент выкрутиться и отпрыгнуть в сторону. В этот момент к нему с другой стороны подоспел участковый и быстрым движением набросил наручник на левое запястье. Полицейский попытался закрыть второй наручник на своей руке, но не успел. Свободной правой рукой Денис изо всех сил толкнул участкового в грудь, так, что тот сделал несколько шагов назад, споткнулся и повалился спиной на землю. В это самое мгновение Денис заметил, что на него надвигается Белов, широко расставив руки в разные стороны словно вратарь перед пенальти. Денис посмотрел по сторонам, потом на фонарь и, не придумав ничего лучше, обхватил руками фонарный столб, и закрыл второй наручник на правой руке. Белов от изумления остановился и вытаращил от удивления глаза. Но удивлялся он недолго, услышав кряхтение начальника, он бросился его поднимать и отряхивать от пыли, параллельно приговаривая: “Платон Ильич, Вы видели? Этот дебил себя к фонарю приковал. Он сам себя закрыл, Вы видели? Наручниками к фонарю…”
— Да, вижу я, вижу, Белов, не слепой, — участковый встал и, продолжая отряхивать брюки, подошёл к Денису. — Ты реально тупой, конечно, мама-дорогая. Ты чё, думаешь, у нас ключа от наручников нету?
— Платон Ильич…, — обратился было Белов к начальнику, но тот, хлопнув себя по бедру, воскликнул:
— Белов! Я понял, да ведь он обдолбанный! — Эта догадка очень обрадовала участкового. — Ну-ка, обыщи его, вдруг у него ещё что-то осталось, скоро будем отмечать, и на десерт будет чем вмазать.
— Платон Ильич, я что сказать хотел… — Белов начал обыскивать Дениса, стоявшего, прислонившись лбом к столбу. — Я ведь связку с ключами в бардачке оставил, когда Вы сказали, что, возможно, побегать придётся. — И, закончив обыск, добавил, — ширева никакого нет, пусто.
— Белов, ты что, совсем охренел? — Рявкнул участковый и резко посмотрел на помощника. — Какого хрена ты ключи от наручников с собой не носишь?
— Платон Ильич, я же у Вас спрашивал, можно ли связку в машине оставить, она килограмма два весит. Вы сказали, что Вам насрать.
— Ой, идиооооот. — Участковый долго тянул букву “о” в слове “идиот”, но пока тянул, понял, что задержанный уже никуда не денется. Сбегать несколько кварталов до машины займёт максимум полчаса, так что он успокоился и серьёзным голосом добавил. — Короче, Белов, бегом за ключами. Одна нога здесь, другая там, чтобы мухой, понял?
— Так точно, Платон Ильич.
— А я пойду к Светке, кофе попью, сегодня вроде её смена. Как вернёшься, набери меня, — сказал участковый и показал рукой на круглосуточный магазин. — Да, и телефон у этого придурка забери, чтоб он реально в собственную безопасность не позвонил.
Белов вытащил у Дениса из кармана телефон и бегом помчался со двора, а участковый подошёл к Денису.
— Слушай сюда, имбецил. Я буду вон в том магазине, и дверь там будет открыта, так что, если ты вздумаешь орать, я всё услышу. А если я что-то услышу… — после этих слов участковый зловеще улыбнулся. — Я приду сюда и прихвачу в магазине бутылку шампанского. Ты же понимаешь, где она потом окажется? — Денис кивнул.
— Ну вот и славно.
Полицейские разошлись в разные стороны, а Денис остался стоять у фонаря, прикованный к столбу наручниками.
Глава 6
Олег и Маша сели за большой стол прямо посередине гостиной. На столе стоял небольшой чайничек из исинской глины и две маленькие пиалы. Из носика чайника медленно поднимался пар, создавая атмосферу умиротворения и уюта. В центре стола лежала деревянная доска для настольной игры го — квадрат с сеткой линий. Перед каждым из игроков находилась небольшая ёмкость с фишками для игры, Олег играл белыми, Маша — чёрными. В квартире, в которой сидели молодые люди, время остановилось ещё во времена перестройки. На паркетном полу лежал выцветший ковёр с бордовыми и красными узорами. Стены в бежевых обоях украшали репродукции Репина и Айвазовского. В здоровенном книжном шкафу длинными рядами стояли собрания сочинений русских классиков. Это могла бы быть идиллия посиделок двух студентов востоковедов конца восьмидесятых, если бы не ноутбук на столе и подключённая к нему камера на штативе. Кроме шкафа, в комнате почти не было мебели: диван, стол и два стула. Всё. Но для записи видео это было скорее плюсом. Зрителей ничего не отвлекало, они видели двух молодых людей, которые сидели за столом: курносую брюнетку со стильным каре и блондина с правильными чертами лица и серо-голубыми глазами.
— Ну что, готова? — Олег выжидательно посмотрел на Машу.
— Да, поехали, — выдохнув, ответила Маша.
— Так, ну и, как обычно, заранее извиняюсь за всё, что я тебе наговорю на трансляции.
— Да знаю-знаю, запускай уже.
Олег с ноутбука запустил трансляцию и с непринуждённой улыбкой обратился к зрителям:
— Всем привет, привет, друзья! — начал Олег хорошо поставленым голосом. — Добро пожаловать на наш стрим, и с вами, как всегда, Олег и….
— И Маша. Всем здрасьте! — звонко и жизнерадостно подхватила Маша.
— Приветствую всех наших постоянных слушателей, а также всех новеньких. Для тех, кто впервые нас смотрит, коротко расскажу, чем мы тут занимаемся. Мы с Машей соревнуемся в самых разных дисциплинах, чтобы выявить сильнейшего, — на этом месте Олег заговорщически подмигнул в камеру. — Мы играем в игры, стреляем из лука, бегаем на перегонки, всё, что угодно, а точнее, всё, что попросят наши дорогие зрители.
— Которым мы очень благодарны за поддержку, — добавила Маша. — Именно благодаря вашим донатам и существует наше шоу, так что, друзья, если вам нравится то, что мы делаем, не забывайте донатить, а также ставить лайки и рекомендовать наш канал друзьям и знакомым.
— А сегодня мы будем играть в го, — Вновь взял слово Олег. — Большое спасибо нашему подписчику Барборису семьдесять девять за предложение поиграть в эту замечательную игру. Го — это такая древняя настольная игра из Азии. Она до сих пор популярна в Японии, Китае и Корее. Го — игра интеллектуальная, то есть, в отличие от карточных игр или игр с кубиками, в ней нет фактора случайности, выиграть можно только своим умом. Как в шахматах, короче. Маша, расскажи зрителям о правилах, я надеюсь, ты хоть немного подготовилась? Я хочу всё-таки немного поиграть, а не громить тебя в одну калитку.
— Очень смешно, Олежек, — наигранно съязвила Маша. — Подготовилась, и сейчас расскажу правила. Они очень просты. У нас есть поле, разлинованное линиями: девятнадцать на девятнадцать. На это поле нужно по очереди ставить фишки, в го их называют камнями, один играет чёрными, другой — белыми.
— Вот такие фишки, зацените, — Олег достал из чаши несколько фишек и показал их в камеру. — Не знаю, из чего они сделаны, но вроде не пластик. Возможно, действительно каменные, хотя скорее керамика или фаянс, по форме как будто крупная чечевица.
— Эти камни можно ставить на любые пересечения линий, то есть, не в сами квадраты, а в места, где линии пересекаются. Так вот, задача каждого игрока ставить камни так, чтобы окружить ими как можно больше территории на доске. И самое интересное: если окружить своими камнями камни соперника со всех сторон, то окружённые камни снимаются с доски и за каждый такой пленный камень получаешь одно очко. Когда на поле не остаётся мест, куда можно поставить камень без угрозы окружения, игра заканчивается и подсчитываются очки. За каждое пустое место на окружённой территории даётся одно очко и за каждый пленённый камень даётся тоже одно очко. В итоге, все пустые места и пленные суммируются, и побеждает тот, кто в сумме набрал больше очков. Всё просто. Крутость этой игры в том, что камни можно ставить куда угодно. И учитывая, что поле состоит из… так, девятнадцать на девятнадцать, будет триста шестьдесят один… из триста шестьдесят одного перекрестья, вариантов расставить свои камни — бесконечное множество. Я до стрима специально подсчитала: на шахматной доске шестьдесят четыре поля и фигуры ходят по определённым правилам, а тут триста шестьдесят одно поле и ставь фишки куда хочешь, в общем, будет над чем подумать.
— Друзья, если вам интересны тонкости правил и стратегии, вы их можете почитать самостоятельно в интернете. В остальном, я думаю, вы быстро всё поймёте по ходу игры, — сказал Олег, разливая чай в пиалы. — Давай начинать. Первыми ходят чёрные, так? Ну тогда Лэдис фёрст. Ходи!
Маша аккуратно взяла одну чёрную фишку и поставила её ближе к углу доски. Олег посмотрел на свою соперницу, снисходительно улыбнулся и покачал головой. Он несколько секунд смотрел на поле, потом тоже достал из чаши фишку и выставил её в противоположном углу. Маша потянулась за следующим чёрным камушком в чаше.
— Маша, только, я тебя очень прошу, не торопись, подумай, прежде чем ходить, не надо бездумно ставить фишки куда попало, — сказал Олег, потягивая чай из пиалы. — Нас всё-таки зрители смотрят, и игра должна быть интересной.
— Не переживай, Олег, я хорошо продумываю ходы, — ответила Маша, не отрывая взгляда от доски.
— Вот и славно. Ну, я тебя предупредил, теперь держись.
Олег и Маша где-то минут пятнадцать ставили фишки на поле, переодически перебрасываясь колкостями. Но, чем дальше заходила игра, тем молчаливее и сосредоточеннее становился Олег. Он больше не смеялся над ходами Маши и всё дольше думал перед тем как поставить новую фишку. Маша же продолжала невозмутимо делать ходы в своём темпе и иногда зачитывала сообщения из чата.
— Если я всё правильно понимаю, — Маша замерла с очередной фишкой над доской, — я сейчас ставлю камень вот сюда и окружаю все вот эти твои фишки. Я ведь ничего не путаю, да? — и, не дожидаясь ответа, Маша поставила камень, завершающий окружение небольшой группы камней Олега.
— Стоять! — звонко и как будто весело вскрикнул Олег. — Ну ты что, дурочка, не видишь что ли? — Снисходительно добавил он, после чего быстрым движением остановил трансляцию на ноутбуке. Натянутая улыбка тут же улетучилась. Олег строго посмотрел на Машу.
— Это что сейчас было?
— В смысле? — Маша была немного в шоке от резкой смены настроения Олега. — Ты что, не видишь? Я вот эти фишки у тебя съела, вот же…
— Да мне насрать, что ты там съела… — рявкнул Олег. — Я сейчас пообщаюсь с чатом, напишу, что у нас технические неполадки, а ты убери в одном месте свою фишку, чтобы исправить ситуацию. Поняла? — Олег повернулся к ноутбуку и начал быстро печатать. Маша какое-то время как будто в ступоре молча смотрела на Олега, но через несколько секунд оцепенение прошло.
— Олег, ты как со мной разговариваешь? У тебя с головой вообще всё в порядке? Я у тебя пару фишек съела, а ты истерику устроил. Ты если ещё раз на меня голос повысишь, я в ту же секунду уйду.
— Значит, не поняла. Окей, — Олег повернулся и исподлобья посмотрел на Машу.
— Всё, Олег, это уже слишком. Я… — Маша не успела договорить фразу. Она только увидела, как Олег замахнулся, после чего рефлекторно зажмурилась. Левую часть лица обожгло болью. На глаза начали наворачиваться слёзы. — Олег, ты что? — всхлипывая, прошептала Маша, закрыв лицо руками.
— Ну ты, конечно, и мразь, вот уж не ожидал от тебя, — Олег встал и начал расхаживать по комнате, встряхивая руку, которой только что ударил Машу. — И не надо из себя жертву корчить, сука! Хватит реветь! — заорал Олег. Он обошёл стол, подошёл к Маше сзади и схватил её за волосы.
— Олег, не надо, прошу, прости меня, пожалуйста, — взмолилась Маша. — Отпусти меня. Олег, не надо. Пожалуйста, отпусти, я больше не буду так, я же не знала, что ты… Олег, давай, я просто уйду…
— Заткнись, сука! — оборвал её Олег. — Куда ты уйдёшь? Думаешь, я тебя теперь отпущу? Ты понимаешь, что из-за тебя теперь всё накрыться может? Я полгода херачил как проклятый. А ты своей идиотской выходкой можешь уничтожить полгода упорной работы. Врубаешься? Куда ты собралась? Будешь отрабатывать! Шутки кончились. За свои поступки придётся отвечать…. А ты как думала? Ты у меня всё отработаешь, Мразь, я это так не оставлю! — Олег выпустил из рук волосы Маши и отошёл от неё. Он пересёк комнату и взял с тумбочки Машину сумку, немного в ней порывшись, он вытащил оттуда паспорт.
— Никуда ты сегодня не пойдёшь, ясно? — Олег демонстративно потряс Машиным паспортом. — Сюда смотри, я сказал! Видишь?! Никуда ты не пойдёшь! — он положил паспорт в карман, подошёл к подоконнику, взял пачку сигарет и вышел на балкон.
Маша продолжала рыдать, сидя на стуле. Но увидев, что Олег вышел на балкон, она взяла себя в руки. Она никак не ожидала, что Олег может её ударить — это было для неё настоящим шоком. Но когда шок прошёл, Маша поняла, что нужно действовать. Она быстро встала и, на ходу вытирая с щёк слёзы, побежала прочь из комнаты.
Когда Олег зашёл с балкона обратно в квартиру, Маша уже ждала его, стоя у входа в комнату. Потёкшая и размазанная тушь, периодические всхлипывания и шмыгание носом делали её вид максимально жалким. Но в правой опущенной руке она сжимала пистолет.
— Олег, отдай паспорт. Отдай паспорт и ты меня больше не увидишь, слышишь? Я хочу уйти отсюда. — Маша пыталась прекратить плакать и подавить дрожь в голосе, но ни то, ни другое ей не удавалось. — Олег, прошу, отдай, я никому не расскажу, что случилось, я просто хочу уйти.
— А не то что? — ухмыльнулся Олег. Он презрительно покосился на пистолет в Машиной руке. — А не то что? Дура ты тупая. Что ты мне сделаешь? Ты ещё тупее, чем я думал. — Олег сделал несколько шагов вперёд.
— Не надо, Олег, — тихо ответила Маша. — Просто отдай паспорт. — Она подняла пистолет и двумя руками направила дуло в грудь Олегу, который стоял на расстоянии нескольких шагов.
Олег явно не боялся Машиных угроз. Не обращая внимания на пистолет, направленый ему на грудь, он пристально смотрел Маше в глаза.
— Короче, если ты сейчас же не отдашь мне пушку, я сломаю тебе руку, — сказал Олег и сделал ещё один шаг вперёд.
Раздался приглушённый щелчок. Олег присел на корточки и прижал руку к левой части груди. Прошло несколько секунд, после чего он быстро выпрямился и бросился на Машу:
— Ну всё, сука, тебе пиздец! — закричал Олег.
Раздалось ещё несколько щелчков, и Олег повалился на пол. Он продолжал издавать похожие на рычание звуки и периодически угрожать Маше, но встать он уже не пытался. При этом Олег старался прикрыть лицо, выставляя руки вперёд. Со лба у него стекала кровь.
Маша подошла к лежащему Олегу, чтобы забрать паспорт, но тот начал интенсивно размахивать руками и даже смог не глядя швырнуть в Машу стул. Маша отскочила в сторону. Она ещё раз попробовала подобраться к Олегу, но тот не переставал размахивать руками и ногами, да ещё и начал выть, то ли от боли, то ли для устрашения. Забрать паспорт было нереально и Маша схватив свою сумочку, выбежала в коридор. Там она взяла в руки туфли и босиком умчалась из квартиры.
Глава 7
Гоша сидел за столом и яростно грыз карандаш. Он всё ещё пытался придумать последнюю строчку коллективного стихотворения и раз за разом перечитывал последнее четверостишие. За вечер он придумал ещё несколько вариантов и теперь подставлял их по очереди, пытаясь понять, какой вариант лучше.
Друзья, конец времён настал,
Наш мир всё ближе к краху
Планете бог послал сигнал,
Что нам пора на плаху
Друзья, конец времён настал
Наш мир всё ближе к краху
Планете Бог послал сигнал,
Но мы не знаем страха
Друзья, конец времён настал
Наш мир всё ближе к краху
Планете Бог послал сигнал,
Что мы всё ближе к праху
Пока больше всего Гоше нравился вариант с плахой. Его привлекали фатализм и апокалиптический настрой такой последней строчки, но что-то в ней Гоше всё-равно не нравилось. Гоша ещё несколько раз прочитал вслух две последние строки и понял, что именно его не устраивает. Звучит неэлегантно. Как будто школьник какой-то писал. Но как её улучшить, Гоша пока придумать не мог и, решив, что нужно немного отвлечься, вышел на балкон покурить.
Отвлечься получилось даже лучше, чем Гоша мог себе представить. Едва он оторвал взгляд от зажигалки, как увидел внизу какую-то суматоху под фонарём. Что конкретно там происходит, он не разобрал. Но когда толкотня закончилась, Гоша разглядел, обнимающего фонарь Дениса и двух полицейских рядом с ним. Того, что был в фуражке, он быстро узнал — это был местный участковый. Второй — видимо его новый помощник. Гоша всмотрелся в происходящее и наконец понял, почему Денис так странно обнимает фонарь — он был прикован к столбу наручниками. Полицейские еще какое-то время стояли рядом с Денисом, что-то возбуждённо обсуждая. Наконец, долговязый развернулся и побежал к выходу со двора. Участковый ещё недолго постоял рядом с Денисом, после чего в вразвалочку пошёл в сторону магазина.
Гоша никак не мог понять, зачем полицейские приковали Дениса к столбу. Но, немного поразмыслив, он увидел в этом шанс быстро избавится от странного дежурного под фонарём. Он зашёл в кладовку и достал оттуда гидравлические ножницы. Убедившись, что гидравлика работает, он быстрым шагом вышел из квартиры и почти бегом спустился по лестнице. Сколько времени у него было, он не знал, поэтому на всякий случай решил поторопиться. Гоша вышел из подъезда, обогнул дом и направился к фонарю.
— Здарова, Прометей, — попытался пошутить Гоша, приблизившись к Денису. — Давай сюда свои кандалы, сейчас мы тебя вызволим. — Добавил он и демонстративно подёргал рычаг гидравлического резака.
— А, это ты? — задумчиво ответил Денис. Он протянул наручники к Гоше, но какой-то радости и облегчения на его лице не было.
— Да. Я всё с балкона видел, совсем оборзели менты, — Олег подвёл цепь наручников под резак и начал пыхтеть над рычагом. — Причём я же этого участкового давно знаю. Мутный тип. Тут у нас наркопритон в соседнем доме, разборки на заброшенной стройке, из машин постоянно что-то воруют, а он к тебе докопался. Что ему нужно-то было в итоге?
— Да хер его знает, какую-то совсем бредовую статью мне решил оформить и сказал для протокола с ним до машины пройти. Я на такое не повёлся, ну а дальше сам видишь. — В этот момент Гоша перекусил цепь и Денис с облегчением развёл руки, разминая затёкшие плечи.
— Спасибо тебе, конечно, выручил, — сказал Денис и протянул Гоше руку.
— Да не за что, обращайся, — улыбаясь ответил Гоша, и, немного помедлив, добавил. — Давай-ка валить отсюда потихоньку, а то эти черти в любой момент вернуться могут.
— Ты иди, а я всё-таки останусь, иначе фонарь погаснет, помнишь?
— Я-то помню, только менты в твою сказку вряд ли поверят, если прицепились, значит, зачем-то ты им понадобился. Так что, или ты сам отсюда уйдёшь, куда захочешь, или менты тебя отсюда в отделение утащат.
— Не утащат, — ответил Денис и полез в кошелёк, проверяя в нём наличность. — Я не впервой с мусорами дело имею, это ж обычные попрошайки, только в форме. Тыщ пять им дам, они и отстанут. Я тупанул, надо было сразу додуматься, но я немного растерялся, когда они вдруг быковать начали. Уходить я не собираюсь, я пообещал до утра под фонарём дежурить.
— До утра?!
— А кому сейчас легко, — сказал Денис и тоже слегка улыбнулся.
— Понятно…— пробормотал Гоша.
Он достал сигарету и закурил. Сначала он хотел попробовать переубедить Дениса. Раз участковый решил что-то на него повесить, то скорее всего дело не в деньгах, и пять тысяч Дениса не спасут. Но когда Денис сказал, что собирается всю ночь торчать под фонарём, желание приводить рациональные аргументы пропало. Да и какая разница? Полицейские сейчас вернутся и скорее всего заберут Дениса в отделение.
— Ну что ж, тогда удачи тебе в твоём нелёгком деле, — Сказал Гоша, докурив. — Я с балкона ещё какое-то время понаблюдаю. Если они начнут жестить, я попробую, конечно, на горячую линию МВД позвонить, но не уверен, что это сработает. Да и всю ночь, я, сам понимаешь, на балконе стоять не буду. Это не моя война.
— Спасибо тебе… — Денис запнулся. — Как тебя зовут? Прости, я не запомнил.
— Гоша.
— Спасибо тебе, Гош, я справлюсь.
— Ясно, ну тогда бывай.
Они попрощались, и Гоша побрёл домой.
Глава 8
В магазине у кассы на ленте для продуктов стояла полупустая бутылка коньяка, открытая коробка шоколадных конфет и нарезанный лимон, разложенный на крышке от коробки конфет. Прямо на кассовом сканере стояло два пластиковых стаканчика. Третий пластиковый стаканчик стоял перед охранником Николаичем, который сидел на своём стуле около кассы, с той стороны, куда складываются продукты. Опустив голову на прилавок, Николаич спал. Света сидела на своём месте кассирши, как она сказала, на тот случай, если зайдёт покупатель и придётся что-то пробить. А участковый сидел на маленькой стремянке прямо перед кассой. В колонках громче, чем обычно, играла музыка.
— Ну не знаю, Свет, Майами — это ж проклятые пиндосы, — с энтузиазмом рассуждал участковый, разливая коньяк по стаканчикам. — Если туда ехать отдыхать, то, получается, придётся вливать деньги в их экономику.
— Да какая разница, Ильич, — ответила кассирша. — Зато какие там пляжи. Я сериал недавно смотрела, там Майами показывали: песок белый, вода голубая, пляжи широченные и чистые. Это тебе не Геленджик. Не зря в Майами у половины наших депутатов дома и квартиры.
— Подумаешь, пляжи, — участковый скептично цокнул языком, — вон на Мальдивах тоже пляжи, или в Бразилии Копагабана… или Кобакапана… знаменитый пляж, короче. А Бразилия, на минуточку, дружественное нам государство. Входит в БРИКС. Это объединение такое, туда входят Бразилия, Россия, Индия, Казахстан и… — он на секунду запнулся, — и какая-то африканская страна на “С”, а, ну да, Судан. БРИКС, короче. Слыхала про такое?
— Ой, Ильич, опять ты со своей политикой. Когда есть деньги, на политику вообще нужно плевать с высокой колокольни.
— Как это плевать? Наоборот, когда есть деньги, нужно тратить их ответственно, — с важным видом ответил полицейский. — А чтобы ответственно тратить деньги, нужно разбираться в политике.
— Ой, насмешил, — манерно бросила продавщица. — Это вон, наши пенсионеры нищие, которые каждую копеечку считают, вот они в политике разбираются, они всех депутатов знают, за индексацией следят и за ценой на нефть. Ни одно обращение президента не пропускают. А мажоры на джипах? Ильич, да какая им политика? Они все в бизнесах, в продажах, о всяких стартапах думают, им вообще плевать на партии, на выборы и на бриксы-шмиксы твои тоже плевать. И я их понимаю. Если б я как ты столько денег выиграла, я б давно себе паспорт какого-нибудь Кипра купила и домик там же. Уехала б туда жить, а домой приезжала бы только на Новый год морозным воздухом подышать, в снегу поваляться и под бой курантов селёдку под шубой поесть. А в январе сразу же обратно, подальше от грязи и реагентов. — Быстро протараторила продавщица и залпом выпила коньяк.
— Мда… Света, — Ильич тоже выпил и закусил долькой лимона. — Ты не патриот. Плохо я, получается воспитательную работу у нас на районе выполняю. Не научил тебя родину любить.
— Нашёлся, учитель, — усмехнулась Света. — Наливай давай, патриот хренов. Мне односторонней любви и в личной жизни хватило, еще и с родиной такой же истории не хватало. Если родина меня не любит, почему я её должна любить?
— Как говорил то ли Сталин, то ли Ленин: “Не спрашивай, что твоя родина может сделать для тебя, — спроси, что ты можешь сделать для своей родины” — Ответил участковый и потянулся за конфетами.
— Да щас! — ядовито, как умеют произносить эту фразу продавщицы и буфетчицы, воскликнула Света. — Родина не смогла меня, учителя с десятилетним стажем, нормальной зарплатой обеспечить, так что я на кассе вынуждена работать, а я, значит, должна за этой родиной бегать и спрашивать: “родина, миленькая моя, что я ещё могу для тебя сделать?” Так, получается?
— Именно так! — ответил участковый. — А иначе куда мы скатимся? Если мы не будем патриотами, то пиндосы нас в два счёта захватят. Они только этого и ждут, про план Далласа слыхала?
— Вам, ментам, легко говорить. У вас и заплаты хорошие, и пенсия. Вот вы все и патриоты. Я б на тебя посмотрела, если б ты на зарплату учителя попробовал пожить. Каким бы ты тогда патриотом был!
— Мы тоже раньше нищими были, но и тогда родину любили. Да и сейчас я бы не сказал, что мы жируем. Вон жулики, всякие торгаши, типа твоего начальника, всяко больше наших получают.
— Он хотя бы зарабатывает, что-то полезное делает и мне зарплату платит.
— Ага, купил подешевле, продал подороже. Барыга называется.
— Всё, Ильич! Достал ты меня! В телевизоре на каждом канале эти помои льют, теперь ты тут пришёл и демагогию разводишь. Давай лучше вернёмся к пляжам. Ты, кстати, Доминикану рассматривал?
— Рассматривал конечно, но, если честно, если ехать в те края, то тогда уж лучше на Кубу.
— Опять-двадцатьпять! — Света закатила глаза.
— Да не, Свет, я сейчас не про коммунизм, — поторопился успокоить кассиршу Ильич и подлил коньяк в стаканчики. — Я скорее из-за сигар. Там же кубинские сигары. — Полицейский на мгновение мечтательно закрыл глаза. — Кстати о сигарах, я пойду выйду покурить.
Участковый вышел на крыльцо магазина и всмотрелся вдаль. Разглядев под фонарём фигурку человека, он расслабился и закурил. Сначала ему показалось, что этот человек стоит спиной к фонарю, но потом он убедил себя, что такого не может быть и это просто такая игра света. Да и двести грамм коньяка никто не отменял. Устав напрягать глаза, он развернулся и начал смотреть, как Света пытается разбудить Николаича.
Вдруг мимо него, практически бесшумно, в магазин быстрым шагом зашла девушка. Она была невысокого роста, с темными волосами, собранными в маленький пучок. Одета она была в светлые джинсы и пёструю футболку. “Ничё так сзади”, решил про себя участковый и проследил глазами, как девушка, не обращая внимания на Свету и Николаича, прошла в винный отдел. Оттуда она направилась к кассе с бутылкой красного вина и минералкой. “О! сейчас будет экшн!”, мысленно обрадовался участковый. Он уже с некоторым предвкушением приготовился к тому, что Света грубо напомнит непутёвой покупательнице о запрете на продажу алкоголя в ночное время. Но к его изумлению произошло ровно обратное. Кассирша сначала немного вздрогнула, а потом, глядя на девушку, сочувственно покачала головой, что-то ей говоря. Света жестом показала, что ничего платить не надо, а потом, пошарив под кассой, вручила девушке штопор.
Участковый докурил и собирался войти в магазин, чтобы, скорее в шутку, разыграть сценку грозного полицейского, с поличным поймавшего правонарушителя. Но в этот момент девушка на кассе развернулась к полицейскому лицом и пошла к выходу. И тут Ильич увидел лицо девушки с размазанной тушью, красными от слёз глазами, а также огромным синяком. Желание шутить у участкового тут же пропало и сменилось страхом. Сейчас девушка может попросить помощи или ещё как-то создать проблем. А это было бы очень не вовремя. Он уже начал прикидывать в голове причины, почему прямо сейчас он ничем не может помочь: смена кончилась или, наоборот, он участвует в плане перехвате и ловит опасного преступника. Но пока он думал, девушка, не обращая на него никакого внимания, вышла из магазина и скрылась в темноте.
Глава 9
Денис стоял под фонарём и ковырялся найденным на земле ржавым гвоздём в замке одного из наручников. Впрочем, безуспешно — замок не поддавался. Дениса всё больше и больше начинала злить ситуация, в которой он оказался. Злило то, что у него не получалось вскрыть браслеты. Гвоздь вроде как задевал какой-то ползунок, но каждый раз после нажатия остриё гвоздя с него соскакивало. Злила потеря телефона. Вряд ли он теперь сможет его вернуть. Он ругал себя за то, что не догадался попросить у Гоши принести ему воды. После всех ночных злоключений во рту у него основательно пересохло. Но каждый раз, когда цепочка его рассуждений приводила к вопросу, какого чёрта он вообще тут делает, он её обрывал и начинал злиться на что-то другое. Он заботливо оберегал сам себя от вывода, что, вообще-то, он сам дурак во всём виноват, и, что самое страшное, может запросто всё это закончить в любой момент.
Внезапно Денис услышал сзади шаги. Он резко обернулся и отскочил на несколько шагов назад, готовясь дать отпор долговязому помощнику участкового.
— Прости, не хотела напугать, — перед Денисом стояла невысокая девушка с мокрым, как будто только что умытым лицом. Ему сразу бросился в глаза большой синяк под правым глазом девушки. В левой руке незнакомка держала за горлышко открытую бутылку вина, в которой уже не было трети содержимого. — Хочешь? — спросила она и протянула Денису бутылку. Денис не нашёлся, что сказать, поэтому молча взял бутылку и сделал несколько глотков.
— Спасибо, — ответил он и отдал бутылку.
— Я могу помочь, — девушка указала рукой на наручники. После чего достала из сумочки штопор.
— Ого, думаешь, этим получится? — Денис протянул руки на свет фонаря, чтобы было лучше видно.
— Знаю, — коротко ответила девушка и начала ковырять штопором в замке. — Меня, кстати, Маша зовут.
— Денис.
— Очень приятно, — ответила Маша, аккуратно что-то нащупывая штопором в недрах замка. Найдя нужное положение, она слегка повернула штопор, после чего медленно раскрыла наручник. Потом она проделала ту же процедуру и на другой руке Дениса.
— Готово! — спокойно сказала Маша и протянула Денису раскрытые браслеты, — держи на память. Не волнуйся, я не буду спрашивать, как ты в них оказался.
— А я не буду спрашивать, где ты научилась их открывать, — улыбнувшись, ответил Денис, пряча наручники в карман.
— Эх, лучше б мне действительно приходилось снимать наручники в тюрьме или на свингер-пати, — Маша сделала очередной большой глоток и, не спрашивая, протянула бутылку Денису. — А на деле всё намного прозаичнее.
— Дай, угадаю, свадебные конкурсы? — предположил Денис и тоже отпил из бутылки.
— Ты, кстати, довольно близок, — Маша немного улыбнулась, но выражение её курносого и почти детского лица оставалось грустным. — Мы с… — она вдруг запнулась — …мы с моим, теперь уже бывшим, парнем, делали своё маленькое шоу в интернете. Стрим, короче. В прямом эфире на камеру мы устраивали разные соревнования. Идеи для соревнований нам присылали подписчики. Мы играли в настольные игры, задерживали дыхание, бегали наперегонки, стреляли из воздушки по банкам и всё такое прочее. И одним из соревнований было скоростное открытие наручников любыми бытовыми предметами. Так я приобрела этот полезный навык.
— Не так уж и прозаично, — заметил Денис и вернул бутылку Маше. — Ну а последним соревнованием был боксёрский поединок? — Денис покосился на фингал на лице девушки.
— Если бы, — горько ухмыльнулась Маша. — Мы в настольную игру так поиграли. А это моя награда за победу. — Маша аккуратно потрогала синяк.
— Мда… странные у вас игры, конечно.
— Странные, не то слово… — быстро ответила Маша. После всего, что произошло, ей очень хотелось выговориться. — У нас же на самом деле не совсем простое шоу было… как бы это объяснить. Была своя изюминка. Короче, во всех наших соревнованиях я должна была всегда обязательно проигрывать. По задумке моего бывшего, мои проигрыши были залогом успеха всего шоу.
— И в чём смысл? Если в соревновании всегда один и тот же победитель, то зачем его смотреть?
— Смысл вот в чём… — Маша ненадолго задумалась, подбирая слова, — кто основная аудитория нашего шоу? Неудачники, лузеры и задроты. Это, кстати, цитата бывшего, если что.
— А задротам и лузерам разве интересно смотреть соревнования с известным исходом? — Удивился Денис.
— Как это ни странно, в итоге выяснилось, что так и есть. Главное, чтобы этот известный исход был не в пользу девушки. По сути мы зарабатывали на мизогинии.
— О как.
— Ну, смотри. Мы даём отдушину всем, кого отшивают девушки. Всем подкаблучникам, которых гнобят жёны. Всем, на кого орут начальницы на работе. И конечно же идейным женоненавистникам. Им всем по кайфу посмотреть лёгкое шоу с конкурсами. При этом они могут быть уверены, что в конце тупая баба, то есть я, обязательно проиграет. Мы это никак даже не объявляли, просто условились, что с самого начала я буду всегда проигрывать. Это было наше негласное правило. Я, конечно, не знаю, как всё бы сложилось, если бы мы соревновались по-честному, но с каждым моим проигрышем наша аудитория росла. Так что, как говорится: don’t touch a running system. Я понимаю, это звучит как бред, но нам каждый стрим зрители закидывали приличных денег, чтобы предложить новое состязание, да и просто, чтобы поддержать наше творчество.
— Звучит действительно как бред, но уверен, вы не самые большие фрики в интернете. Хотя, вообще, странно зачем чувакам, которые хотят посмотреть на унижения женщины, смотреть ваше шоу? Не проще ли посмотреть порнуху, где с женщинами делают вещи и похуже?
— Я тоже так думала, но Олег — это мой бывший — говорил, что суть не в том, чтобы смотреть на то, как унижают женщину. Наш продукт гораздо глубже. Мы даём этим придуркам подтверждение их основной идее-фикс — мужчина лучше, чем женщина, во всём. Поэтому и разные соревнования: физические и интеллектуальные. Эту идею превосходства лелеет у себя в голове огромное количество даже нормальных с виду мужчин. А в порно мужчина, скажем так, побеждает женщину только в одной дисциплине, понимаешь?
— Пипец, да твой Олег — философ, — присвистнул Денис. — А тогда откуда синяк?
— Мы с Олегом встречались полгода. И с самого начала он был милый, добрый, я бы даже сказала, спокойный. Он всегда повторял: всё, что мы делаем — это шоу, мы просто зарабатываем деньги. Он даже всегда заранее извинялся, прежде чем включить камеру, так как во время трансляций он часто меня подкалывал и вёл себя, как полный мудак. А как только камера выключалась, он превращался обратно в милого и учтивого парня. Но в последний раз что-то пошло не так. Вернее, не что-то, а наше соревнование. Мы играли в японскую настольную игру го, это типа шахмат или шашек, где надо много думать и просчитывать ходы. И так получилось, что я в универе увлекалась го и достаточно неплохо играла, а Олег этого не знал. Короче, это был первый раз, когда я могла с лёгкостью его обыграть. Он хоть немного готовился, всё равно играл гораздо хуже меня. Ну, я и решила заставить его чуточку понервничать. Я даже не планировала выигрывать, я просто хотела сначала набрать преимущество, а потом дать ему отыграться, подстроив его “камбэк”. Но до “камбэка” мы не доиграли.
— Выяснилось, что он не умеет проигрывать?
— Если честно, я так и не поняла, что его больше разозлило. Страх перед поражением или страх потерять аудиторию. А может быть и то, и другое. Он просто выключил камеру и остался в режиме мудака из нашего шоу. И вместо того, чтобы, как обычно, превратиться в милого парня, он врезал мне по лицу.
— Вот и думай теперь, когда он притворялся, а когда был действительно собой, — заключил Денис.
— Вот именно. Ну, то есть, я думала, он быстро опомнится и будет извиняться, но он, наоборот, ещё больше озверел. Начал орать и хватать меня за волосы. Заявил, что я ему денег теперь должна за то, что его шоу сломала, и прочие бредни. Короче, еле ноги унесла, — Маша выдохнула и надолго прильнула к бутылке. — А ты что тут делаешь? Хотя, стоп. Я же обещала не спрашивать.
— Да это никакая не тайна, — простодушно улыбнулся Денис и рассказал свою историю: про необходимость стоять под фонарём, про Юрия Петровича и про полицейских.
Маша внимательно слушала Дениса, изредка удивлённо округляя глаза. Необычная миссия Дениса не сильно её впечатлила. Но сам факт того, что он доверился чужой странной идее и теперь ради неё страдает, вызывал в ней сочувствие и даже чувство солидарности.
— Жесть… — протяжно ответила Маша, когда Денис закончил свой рассказ. — Ну что ж, теперь я знаю, что не я одна готова тратить своё время на всякую херню.
— Херня, не херня — время покажет. Иисус в своих проповедях рассказывал, по мнению современников, бредовые и невероятные вещи. Но, видишь, прошло какое-то время и народ, вроде как, втянулся.
— Я так и представила, как через тысячу лет у нас будет культ стоящих под фонарём, — рассмеялась Маша. — Да ладно, я не собираюсь тебя отговаривать. Если бы мне кто-то пару месяцев назад сказал, что наши стримы — это идиотизм, я бы тоже не послушала. Я, конечно, денег хотя бы заработала, но в итоге пришлось заплатить с них налог на наивность. — Сказала Маша и снова аккуратно потрогала синяк.
Маше хотелось остаться под фонарём с Денисом. Неординарная ситуация, в которой тот оказался, позволяла ей не стесняться собственной странной истории. С ним можно было легко её обсудить. А Денису не хотелось, чтобы Маша уходила хотя бы потому, что вместе стоять под фонарём было не так скучно. Но долгого разговора у них не получилось. Сначала Денис, а потом и Маша увидели, как в темноте от магазина к ним приближаются две фигуры в форме. Участковый и его помощник подошли к фонарю и уставились на Машу.
— И как это понимать? Это ты ему наручники открыла, дамочка? — резко обратился к Маше участковый.
— Не ты, а Вы, товарищ капитан, — ответила Маша.
— Ого, Белов, ты слышал? Совсем борзый народ пошёл, никакого уважения к правоохранительным органам.
— Это поправимо, — ухмыльнулся помощник участкового, разминая руки.
— Так, правоохранители, — вступил в разговор Денис. — Пора заканчивать этот цирк. Давайте, я сейчас вам заплачу штраф, за…, за что вам больше нравится, и мы на этом разойдёмся. Пять тысяч и расходимся, лады? — Денис, не дожидаясь ответа, полез в бумажник.
— В жопу можешь свои пять тысяч засунуть, понял!? — гаркнул участковый. — Теперь слушайте сюда, вы, оба. Я сейчас скажу, как будет! — Участковый перевёл взгляд на Машу. — Ты, дамочка, хватаешь ноги в руки и уматываешь отсюда как можно дальше. Благодари бога, что нам сегодня не до тебя. А ты, засранец, — участковый вновь уставился на Дениса. — Ты сейчас идёшь с нами в машину оформлять ложный вызов. Идёшь либо сам, либо Белов тебе поможет, но не обижайся, если он случайно сломает тебе руку при задержании. Всем всё понятно?
В этот момент Маша вновь надолго прильнула к бутылке, допивая оставшееся вино. При этом она вытянула вперёд левую руку и продемонстрировала полицейским средний палец. Допив, она аккуратно поставила бутылку на землю, после чего обратилась к Денису.
— Сегодня у нас ночь всякой дичи, так что я не вижу причин завершать её столь уныло.
После этих слов она одним движением достала из сумочки пистолет, сделала шаг за спину Дениса и приставила оружие к его виску. Изумлённые полицейские и Денис были настолько шокированы происходящим, что несколько секунд стояли, как вкопанные. Маша демонстративно щёлкнула предохранителем.
— Раз мы решили поиграть в предсказателей, то вот мой вариант развития событий. Вы, оба два, сейчас разворачиваетесь на сто восемьдесят градусов и сваливаете в ту дыру, из которой вылезли, иначе я прострелю этому бедолаге голову.
Первым пришёл в себя участковый, он почесал затылок и глубоко вздохнул.
— Ох, ебать-колотить, дамочка. Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь? — тихо и серьёзно сказал он. — Это захват заложника, и тебе теперь не с нами придётся дело иметь. Сейчас сюда приедут спецназ, переговорщики, журналисты и начнётся сущий ад. Нахера оно тебе надо?
— А вам это всё нахера надо? Чё вы к нему докопались? Вам же деньги предлагали, берите и валите отсюда, — прикрикнула Маша.
— Да что нам эти копейки, — отчаянно воскликнул участковый и снова глубоко вздохнул. Он прокручивал в голове разные варианты выхода из ситуации, но в итоге не придумал ничего лучше, чем рассказать про “КоАП Сто”. — Короче, не всё так просто. — Он сделал ещё одну паузу, обдумывая, в каких деталях ему всё рассказывать, и, наконец, решился. — Как бы это вам объяснить. Мы с коллегами раз в четыре года играем в одну полицейскую игру — “КоАП Сто” называется. КоАП — это Кодекс об административных правонарушениях, а сто означает количество очков, которые нужно набрать, чтобы выиграть. Кодекс состоит из статей, которые описывают правонарушения. За оформление статьи участник игры получает количество очков, соответствующее номеру статьи. Побеждает тот, кто быстрее всех набирает сто очков. Именно сто. Если набираешь больше ста — получается перебор и ты проигрываешь. Тот, кто выигрывает, получает внушительный денежный приз, а также почёт и уважение коллег, разумеется.
У нас на данный момент восемьдесят одно очко, и, насколько мне известно, я сейчас ближе всех к сотне. Осталось набрать девятнадцать очков. То есть, любая статья из девятнадцатой главы Кодекса. Да, и важный момент: чем более редкая и экзотичная статья, тем почётнее. Вот я и решил оформить на него довольно редкую статью девятнадцать, пункт тринадцать, подпункты мы не считаем. Это статья за ложный вызов. Ему нужно было просто подписать протокол и заплатить штраф тыщу рублей, и всё. Он пошёл бы домой, а я выигрываю в “КоАП Сто”.
— Ёбаный в рот, а чё, сразу нельзя было сказать? — заорал Денис.
— Тебе не понять, — Участковый достал сигарету и задумчиво закурил, — мы же офицеры. При погонах. Офицерская честь — это серьёзно. Все оформления должны быть настоящие.
— Это моё-то оформление было настоящее?!?!
— А служивую смекалку никто не отменял!
— Так, стопэ! — встряла в перепалку Маша. — То есть вам нужно повесить на кого-то любую статью из девятнадцатой главы?
— Ну да.
— А какие там вообще статьи?
Участковый ненадолго задумался, но вскоре начал перечислять:
— Там много чего, но из более или менее реальных — это неповиновение законному требованию сотрудника полиции, нарушение правил регистрации, подделка документов, порча или изъятие паспорта, неправомерное завладение знаком…
— Изъятие паспорта? — перебила Маша.
— Ну да, Статья девятнадцать, пункт семнадцать — Незаконное изъятие документа, удостоверяющего личность гражданина, или принятие документа, удостоверяющего личность гражданина в залог, штраф до трёхсот рублей.
Маша вернула предохранитель в исходную позицию и опустила пистолет. Она в вразвалку подошла к участковому, вытянула из его пальцев сигарету и затянулась.
— А что мне будет, если я проведу вас сейчас на место преступления, где вы, не отходя от кассы, сможете оформить статью об изъятии паспорта?
Полицейские заметно оживились, но участковый на всякий случай уточнил:
— Ты можешь нас привести к человеку, который у кого-то забрал паспорт?
— Именно так, — подтвердила Маша.
— А тот, у кого забрали паспорт, подтвердит это? Потом не окажется, что он паспорт отдал добровольно?
— Ещё как подтвердит. Паспорт забрал у меня один мудак, именно к нему я вас сейчас и приведу. Тут недалеко. В соседнем доме.
Теперь полицейские уже конкретно воодушевились и их лица засияли от нескрываемого восторга и предвкушения победы. Платон Ильич даже слегка подпрыгнул от радости.
— Ёк-макарёк, да ведь это просто праздник какой-то — закрыть сотку изъятием паспорта. Как тебя зовут-то, красавица?
— Маша.
— В общем, Маша, слушай сюда. Если всё будет так, как ты сказала, то после оформления мы вместе поедем в наш неформальный штаб “КоАП Сто”, он находится в одном из отделений полиции. В штабе будет зафиксирована наша победа. В том же отделении есть хранилище вещдоков, в котором хранится техника после обысков у оппозиционеров: ноутбуки, камеры, микрофоны, наушники. Всё дорогое и современное, иногда совсем новое. Хозяева этого добра, кто из страны уехал, кто на зоне, а кто вообще уже дуба врезал. Короче, никто никому ничего возвращать уже не будет. Так что, если история с паспортом подтвердится, сможешь набрать любой техники столько, сколько сможешь унести.
— Мне чужого барахла не надо, товарищ капитан, — Маша укоризненно покачала головой.
— Ладно, тогда я тебе после оформления ящик шампанского куплю. Ну и, парня, разумеется, мы не трогаем и вообще полностью забываем про этот инцидент. — Торопливо добавил участковый.
— Договорились! Да, кстати, — Маша направила пистолет в воздух и сделала несколько выстрелов. — Если что — это просто воздушка страйкбольная. Чтоб вы не думали, что я тут с настоящим пистолетом разгуливала.
Полицейские не придали этому никакого значения и начали торопить Машу. Им явно не терпелось побыстрее исполнить задуманное, а на оружие и заложника им было уже плевать.
— Ладно-ладно, провела ментов, хитро придумано. — Затараторил участковый, — но это уже не важно, веди нас к своему мудаку.
— Я просто ещё предупредить хотела, что в мудаке будет несколько дырок от этой штуки. Я только так от него сбежать смогла. Они, конечно, не смертельные, но я пару раз в лицо попала, так что видок у него будет соответствующий.
— Абсолютно похуй! Главное, чтоб у него хотя бы одна рука двигалась протокол подписать. Ну и, твой паспорт, где-то там в квартире лежать должен. Погнали.
И они втроём направились прочь от фонаря. Полицейские вовсе забыли про Дениса. Маша же обернулась и, улыбаясь, крикнула:
— Приятно было познакомиться, Денис, удачи тебе!
— Взаимно… — неуверенно ответил Денис. Он стоял под фонарём наморщив лоб и переваривал случившееся. Вдруг он ударил себя по карманам штанов и крикнул:
— Стойте! Телефон верните!
Из темноты примчался Белов и, не доходя до Дениса, бросил ему телефон. Потом он так же быстро убежал догонять начальника. Денис вновь остался под фонарём один.
Глава 10
Денис достал из кармана внешний аккумулятор и подсоединил его к телефону. Самое сложное позади, теперь можно спокойно до рассвета послушать подкасты. Он вставил в уши наушники, выбрал свежую серию одного из подкастов и, прислонившись спиной к фонарю, начал слушать:
“— Всем привет, дорогие друзья! Меня зовут Андрей Шалай, и вы слушаете подкаст “Из ряда вон”, подкаст, в котором я общаюсь с людьми, которые делают в жизни что-то необычное, что-то из ряда вон выходящее. Странные профессии, неординарные хобби и увлечения, необычные привычки и всё такое прочее, всё это я обсуждаю со своими гостями. И сегодня у меня в гостях Дмитрий. Дмитрий отказался называть свою фамилию в целях безопасности, так как то, чем он занимается, многим может не понравиться. Ведь Дмитрий, как он сам выразился, плохой человек. Но пусть он сам обо всём расскажет. Итак, Дим, привет, спасибо, что согласился прийти в мой подкаст.
— Привет, Андрей, спасибо, что пригласил.
— Расскажи, кто такой плохой человек и почему это странно?
— На самом деле, мои поступки часто не такие уж и странные, хотя бывают, действительно, очень своеобразные. Моё главное отличие от обычных людей кроется в мотивах моих действий и поступков.
— Ты делаешь людям гадости и кайфуешь от этого?
— Не совсем. Скажем так, я делаю гадости, потому что я перепрограммировал себя, я изменил свою заводскую прошивку, и теперь я не делю свои действия на хорошие и плохие. Я свободен от всего этого. А для окружающих людей, да, мои поступки выглядят плохими.
— Так, а вот это уже интереснее. Можно поподробнее? Что это за заводская прошивка такая?
— Ну, смотри, Андрей, на самом деле, многое из того, что мы делаем всю нашу жизнь, имеет одну единственную конечную цель — быть хорошим человеком. Например, зачем мы уступаем место в транспорте пожилым людям? Это иррационально. Почему мы должны жертвовать своим комфортом ради посторонних людей? Потому что в нашем обществе есть устоявшиеся нормы морали, соблюдая которые, ты можешь чувствовать себя хорошим человеком. А если ты не чувствуешь себя хорошим человеком, то у тебя начинаются проблемы с совестью, ты ощущаешь психологический дискомфорт. Это и есть наша заводская прошивка. Ты должен чувствовать себя хорошим человеком, чтобы быть счастливым. А я, если упростить, научился быть счастливым, будучи плохим человеком.
— Ты делаешь плохие и аморальные вещи, потому что задушил в себе потребность быть хорошим?
— Типо того.
— Но зачем тебе это нужно? Быть более или менее хорошим человеком не так уж сложно. А тебе вон какую-то прошивку пришлось менять. Ради чего?
— Сейчас объясню на примере с уступкой места в транспорте. Смотри. Если ты сидишь, а рядом стоит бабка, ты чувствуешь себя плохо, у тебя угрызения совести. Ты уступаешь место, и вот угрызений совести больше нет. Ты чувствуешь себя так же, как если бы бабки рядом не было, но теперь ты вынужден стоять. То есть, ты стал немного счастливее не потому, что как-то улучшил свою жизнь, а просто потому, что своим поступком ты устранил внешний раздражитель в виде угрызений совести. А у меня таких угрызений совести теперь не бывает. Пусть хоть рядом будет стоять беременная бабка на одной ноге. Я буду спокойно сидеть и буду счастлив от того, что я еду с комфортом.
— Ну, слушай, есть полно мудаков, которые не уступают место в транспорте и никакую прошивку не меняют. А что насчёт преступников? Они тоже не соблюдают нормы морали. Они воруют, убивают, занимаются мошенничеством, это всё гораздо аморальнее, чем место в транспорте не уступить. Чем ты от них отличаешься?
— Ты правильно сказал. И мудаки, и преступники не меняют прошивку. Но именно это и отличает их от меня. Они видоизменяют саму мораль, подгоняют её под себя, а прошивка остаётся прежней. Практически все преступники, если это, конечно, не психопаты или садисты, считают, что поступают правильно. То есть, считают себя хорошими людьми. Они воруют, потому что деньги им нужнее, чем жертве. Они убивают, потому что не считают жизнь человека чем-то ценным, а раз они не забирают ничего ценного, то, значит, и плохого в этом ничего нет. В конечном итоге, даже самые отъявленные головорезы считают себя хорошими людьми. Но их подход часто даёт сбой. Они всё-таки живут в обществе, где их постоянно тыкают носом в их аморальность. Так что им приходится постоянно жить в состоянии противоречия. Не случайно огромное количество преступников очень религиозно. Как бы они сами себя ни оправдывали, в глубине души им тоже нужно, чтобы их кто-то простил. Хотя бы бог. Зачем им это нужно? Если тебя простили, значит, ты хороший.
— А ты, значит, решил быть плохим до самого конца, и даже на смертном одре не захочешь покаяться.
— Именно так. Но, пойми, я называю себя плохим только для того, чтобы вам было понятнее. Для меня таких категорий, как “хорошее” и “плохое”, больше нет. В своих действиях я руководствуюсь не моралью, а целесообразностью.
— А ты не боишься, что за эту целесообразность тебе наваляют поборники морали?
— Ну я же не идиот. Здравый смысл никто не отменял. Если я вижу, что мои действия могут доставить мне проблем, я их не делаю. Но, в то же время, у меня всегда есть выбор. В отличие от обычных людей, я могу пренебречь моралью, когда мне это выгодно. А люди с заводской прошивкой всегда пытаются поступать правильно, в ущерб себе, лишь бы оставаться хорошими людьми.
— То есть, для тебя это своего рода свобода?
— Точно! Только не для меня, а в принципе. Я объективно свободнее хороших людей, так как на меня не распространяются моральные ограничения.
— А можно несколько примеров для наглядности? Что ты делаешь такого целесообразного, что не смог бы сделать нормальный человек?
— Да, конечно. Например, я профессиональный лжесвидетель. У меня есть налаженные связи в правоохранительных органах. И если им нужны свидетельские показания, на которые никто ни за какие деньги не согласится, то они зовут меня. У меня никаких моральных барьеров нет. Как-то раз был случай, когда нужно было сказать, что одна многодетная мать приторговывает наркотой на детской площадке. А она по жизни, считай, святая. У неё муж прикован к кровати, она за ним ухаживает, трое детей на шее и старенькие родители. Сама крутится на нескольких работах, да ещё и иногда волонтёрит в хосписе. Ну какой нормальный человек сможет её оклеветать? А у меня с таким проблем нет. Я на этом кучу денег поднял за пару часов работы. И это было настолько аморально, что ни у кого не возникло сомнений в моей лжи. Для обычного человека было непостижимо, что кто-то будет в состоянии лгать в такой ситуации.
— Ох, Дима… я, конечно, всякое ожидал, но такое… я с трудом сдерживаюсь, чтобы не высказать всё, что я о тебе думаю. Продолжать будет непросто…
— Ничего страшного, как ты понимаешь, меня это мало волнует. Если хочешь, давай, закончим, хочешь, можем еще поговорить.
— Исключительно ради своих слушателей, которых, возможно, с точки зрения психологии заинтересует феномен такого подонка, как ты. Прости. Не удержался.
— Да ничего…
— Так вот, ради слушателей, давай всё же продолжим.
— С удовольствием.
— В твоей истории с ложными показаниями про тебя я всё понял. А что насчёт ментов… ну, или следаков, с кем ты там работаешь, короче, твои заказчики. Они тоже свою прошивку смогли переформатировать? Всё-таки они ничем не лучше, а по сути даже хуже тебя.
— Отличный вопрос. На самом деле, для меня это тоже своего рода загадка. Мой подход не так уж прост, как может показаться на первый взгляд. Ты не можешь просто одним прекрасным утром сказать: “ну всё, теперь у меня нет совести”, и с этого момента твоя совесть просто исчезнет. В реальности это годы тренировок. Совесть нужно долго и планомерно душить. Даже мне, опытному борцу с совестью, нужно переодически делать профилактические упражнения, чтобы у совести не было шанса возродиться.
— Про упражнения мы ещё поговорим, ты недорассказал про ментов.
— А, да. Пардон. Так вот, как я уже сказал, стать плохим человеком не так уж просто, и мои партнёры вряд ли сами додумаются до моего лайфхака. Они реально совершают ужасные вещи, с точки зрения обычных людей. Всё это, разумеется, ради денег или ради продвижения по службе. Но они глубоко несчастные люди. Кто-то глушит всё алкоголем или наркотой, кто-то, пытается найти утешение в религии. Есть всякие уловки самообмана, когда человек, совершая плохие поступки, убеждает себя, что остальные ничуть не лучше, и прочая классика типа “не мы такие, жизнь такая”. Но никого из этих людей нельзя назвать счастливым или хотя бы равнодушным человеком. Как я уже говорил, все попытки изменить мораль, но оставить прежнюю прошивку, неэффективны. Полностью победить угрызения совести ни у кого из них не получилось. Зачем они так поступают, зная, что будут страдать, я не понимаю. Причём, я предлагал им помочь освоить мой метод. Но они говорят, что я псих, и вообще, это не по-христиански.
— Да уж… Так, а ещё как-то ты свою свободу используешь? Ты же не задушил свою совесть, чтобы работать лжесвидетелем у продажных ментов.
— Нет, конечно. Про эту свою подработку я рассказал, потому что она нагляднее всего показывает, на что я способен. Но в бытовом плане у моего образа жизни тоже есть масса преимуществ. Как я уже говорил, я не уступаю место в транспорте. Ещё я игнорирую очереди, если не вижу в них никого, кто мог бы мне втащить или устроить скандал. Это, кстати, афигенно экономит время. Я просто сразу подхожу к окошку обслуживания или к кассе и получаю обслуживание вне очереди. У кассира, конечно же, нет никакого желания разруливать такие ситуации. А люди в очереди, максимум, просто шушукаются и цокают языками. Потом, если в каком-то кафе или ресторане мне не понравилось, и я понимаю, что никогда туда больше не приду, я не оплачиваю счет и незаметно ухожу. Разумеется, только если я на сто процентов уверен, что там нет камер.
Что ещё… А, вот прикольный случай был… Как-то раз я опаздывал в аэропорт. Причём, серьёзно опаздывал. Час пик, адские пробки. Если бы я просто поехал на такси, я бы точно не успел. А я знаю, что больничка в моём городе находится относительно близко к аэропорту, по крайней мере, оттуда до аэропорта можно быстро домчать без пробок. Так вот, я вызвал скорую и сказал, что у меня резкий приступ аппендицита. В глазах от боли темнеет, спасите-помираю. А аппендицит ведь вообще не проблема симулировать. Скорая приехала через 15 минут. Корчась от боли, я попросил прихватить чемодан, типа я его для больницы собрал. Потом до больнички ещё 15 минут с мигалками. Там я вышел и сказал, что мне уже лучше и, видимо, показалось. Взял чемодан и, пока фельдшеры что-то там мямлили, выпучив глаза, я сел в такси около больницы и угнал в аэропорт. В итоге, добрался за час и успел к вылету.
А ещё, я злейший враг окружающей среды. Ведь какой главный аргумент защитников природы? Мы должны оставить нашим потомкам планету, пригодную для жизни. А я детей заводить не собираюсь, поэтому, какая мне разница, какой будет планета после моей смерти? Так что, я спокойно мусорю в местах, куда я больше не приеду: в лесу, на пляже, в море, да где угодно. Хотя так делаю не только я, согласен. Но! Я однажды поджёг лес.
— Что!?!?!
— Ага, согласен, для нормального человека это жесть. Сейчас расскажу как это было. Короче, как-то раз мы на работе должны были выбрать место для летнего корпоратива. На выбор было два варианта: снять коттедж относительно недалеко от моего дома и база отдыха в жопе мира. Мне, естественно, не хотелось после корпоратива, с похмелья тащиться домой полдня. И я заранее съездил к турбазе и поджёг там лес. В итоге, пока там тушили пожар, турбазу прикрыли, ну, а мы затусили недалеко от моего дома, как я и хотел.
Или вот ещё…
— Всё, Дим, я понял, достаточно. Слушай, а тебе не кажется, что когда-нибудь тебе придётся ответить за всё это? Ну там, возмездие, карма и всё-такое.
— О! Ты затронул отличную тему. Обожаю разносить в пух и прах иллюзии на этот счёт. Значит, смотри. Ни возмездия, ни кармы, разумеется, не существует. Все эти понятия — справедливость, добро, зло, смысл жизни, успех, честность и так далее, всё это искусственно, всё это выдумал человек, чтобы упорядочить жизнь общества. Ну прикинь, если бы все, как я, не соблюдали очередь и засирали природу? В мире воцарился бы абсолютный хаос. Поэтому была создана так называемая прошивка. В течение многих поколений человеку вдалбливались всевозможные абстрактные понятия. Какие-то абстракции со временем пропадали, какие-то изменялись. Появлялись новые постулаты. И теперь современному человеку на уровне инстинкта хочется жить в мире, где злодея всегда ждёт возмездие, где торжествует справделивость, где добро в итоге побеждает зло. В мире, где добрый и порядочный человек получает хоть какой-то бонус от жизни. Именно такой мир наше общество считает правильным, а всё остальное — отклонением от нормы. Хотя на самом деле вся эта конструкция выдумана от начала и до конца. Возьми муравьёв. У них нет таких понятий, как добро и зло, не говоря уж о мести или благодарности. Что бы ни случилось, каждый из них выполняет ту программу, которую в него заложила природа: рабочий тащит, солдат кусает, матка воспроизводит потомство. Если солдат спасёт рабочего муравья от хищника, рабочему и в голову не придёт отблагодарить спасителя дополнительным куском пищи. В их мире в этом нет никакого смысла. То же самое в стае антилоп или косяке рыб. Природа заложила в них программу, которая обеспечивает их эффективную координацию. А с человеком произошёл сбой. В его природной программе стёрлось большинство инстинктов, обеспечивающих взаимодействие людей между собой. Поэтому он сам придумал и внедрил новые, искусственные инстинкты, чтобы общество могло нормально функционировать.
— Ну и что? Ты же сам сказал, что эта программа полезна для общества.
— Всё верно. И я очень хочу, чтобы человечество продолжало жить в этом выдуманном мире. Хакеру тоже нужны нормальные программы, которые он мог бы взломать. А я хакер, который взламывает мораль и прочие фиктивные нарративы.
— И как происходит взлом? Ты говорил, есть какие-то упражнения.
— Да, всё правильно. Чтобы освободится от моральных предрассудков, нужна тренировка. Проблема в том, что в современном мире не так уж много возможностей действовать за гранью морали, не нарушая при этом закон. А вначале пути нужно прямо жёстко и интенсивно бить по совести. Если только раз в месяц совершать что-то аморальное, то прошивку взломать не получится. Она достаточно прочная и быстро восстанавливается. Так что нужно искусственно находить или создавать ситуации, при которых можно делать гадости, оставаясь в легальном поле. Сам понимаешь, если частить с незаконными делами, велик риск угодить за решётку. Сами по себе незаконные действия тоже подходят, но нужно делать только то, за что тебя нереально поймать.
— И что ты делал? Крал сырки в супермаркете?
— Ну нет. Не забывай, действие должно быть аморальным, а само по себе нарушение закона далеко не всегда аморально. От того, что в супермаркете недосчитаются сырка или даже бутылки водки, в принципе, никому ни холодно, ни жарко. Да, это нехорошо, но совесть ты таким образом не сломаешь. Ты её скорее просто убедишь, что кража была необходимой и от нее никто не пострадал.
— Ну так любому плохому поступку можно придумать оправдание.
— Не любому. Я придумал очень эффективное упражнение — аморальный поступок, который ты никак не сможешь оправдать. А именно — лишать человека надежды. Например, находишь на вокзале или около метро алкаша, который стреляет мелочь на опохмел. И говоришь ему: “братан, жалко мне тебя, пойдём, я тебе в магазине сейчас пиваса куплю, водяры, курицу жареную на закусь”. Идёте с ним в магазин, и там при нём набираешь холодного пивка, дорогую водку, всякий готовый хавчик. Алкаш в это время чуть с ума не сходит от предвкушения. И вот, на выходе, когда алкаш уже тянет к пакету трясущиеся руки, ты невозмутимо говоришь: “ты кто такой, дядь? Куда руки тянешь? Дай пройти”, и тупо сваливаешь.
— Ох…
— Можно ещё такого алкаша в бар или кафе завести, заказать пива разливного, к пиву креветок или раков. А когда всё это принесут, просишь охранника выставить алкаша за дверь, дескать, ты его знать не знаешь.
— Жёстко…
— Ага… Ты бы знал, сколько горя и отчаяния в этих глазах. И такое ты своей совести никак не объяснишь.
— И что, тебя ни разу за такое не побили?
— Так это ж алкаши, они с утра на ногах-то еле стоят.
— А почему ты заморачиваешься с походом в магазин, и вообще, зачем всё это представление? Ты же можешь этого алкаша просто избить. Это не менее аморально, да и алкаш вряд ли пойдёт заявление на тебя писать.
— Я пробовал один раз. Но понял, что это очень опасная штука. Физическое насилие странно влияет на твой мозг. Ты начинаешь получать удовольствие от своего физического доминирования, и в это легко втянуться. Но это не взлом прошивки, это замена доброй заводской прошивки на прошивку конченного психопата. А я хочу освободиться от мыслительных паттернов, а не заменить их на новые, пусть и более экзотические.
— Ясно. Ещё что? Ты же не на одних алкашах тренировался?
— Да, конечно. Тут главное понять принцип, а дальше всё зависит от полёта фантазии. Ну например, если есть машина, то можно точно так же, как алкашей, обламывать курьеров. Ловишь такого курьера с рюкзаком у метро и спрашиваешь, куда ему нужно. Он говорит адрес, а ты говоришь, что тебе как раз по пути и ты хочешь помочь бедолаге. И, как ты сам, наверное, догадался, отвозишь его чёрти куда. Или для новичков есть самое простое — обламывание продавцов. Во многих магазинах продавцы-консультанты получают процент от продаж. Так вот, приходишь, скажем, в обувной магазин, подзываешь продавца для консультации и меряешь несколько самых дорогих пар ботинок. Желательно подольше, чтобы продавец как можно сильнее поверил в свои бонусы. В итоге берешь три или четыре пары дорогущей обуви и идешь с ними на кассу, ну а там, понятное дело, говоришь, что ты передумал.
— И что? Ты делаешь такие мелкие гадости, и в какой-то момент совесть просто отключается?
— Именно так, но заниматься этим нужно долго и регулярно. Сначала тебе дико некомфортно. Тебе жалко всех этих людей, которых ты без причины обижаешь. Но где-то через пару месяцев ты замечаешь, что жалости всё меньше, да и вообще, совесть уже не так сильно тебя терзает. А где-то через год-полтора ты достигаешь того состояния, которое я и называю взломом прошивки. Это, кстати, очень интересное ощущение — ты в очередной раз делаешь что-то плохое, а чувство стыда или угрызения совести не приходит. Как во время уколов обезболивающего у зубного. При первом уколе ты чувствуешь боль, но с каждым следующим уколом ты чувствуешь всё меньше и меньше. И вот ты видишь, как врач что-то колит тебе в десну, ты головой понимаешь, что твоё тело прямо сейчас протыкает иголка, но ты абсолютно не чувствуешь боли. Точно так же и с аморальными поступками. В какой-то момент ты головой понимаешь, что тебе сейчас должно быть стыдно, тебе должно быть жалко очередную жертву. Но ты абсолютно ничего не чувствуешь. Ни стыда, ни сострадания, ни жалости. Это восхитительно.
— Интересная аналогия. Но скажи, ты не боишься, что, выдав в подкасте свой рецепт, многие последуют твоему примеру и начнут вести себя также? А если в обществе будет много таких мерзавцев, как ты, то и тебе в нём жить будет некомфортно.
— Вот на этот счёт вообще не переживаю. Просто услышав, что существует возможность высвободиться из власти совести, большинство людей не пойдут на это. Да и зачем? Они с детства живут под этим гнётом и привыкли к нему. Должно произойти что-то, что заставит их сомневаться в необходимости следовать моральному компасу, сомневаться в парадигмах общественного порядка. А такое происходит не часто. Да, наверняка кто-то попробует. Единицы может даже дойдут до моего уровня. Но это капля в море. Большинство продолжит жить в своих золотых клетках морали под надзором своей совести.
— А тебя что заставило сомневаться в парадигмах общественного порядка?
— Со мной главный сдвиг произошёл ещё в детстве. Я каким-то образом стал изгоем в дворовой компании. Причём я не мог понять почему. Пока мы были дошкольного возраста, мы все дружно играли в песочнице. Но потом что-то произошло. Когда мы чуть подросли и нам было лет девять-десять, меня почему-то начали постоянно дразнить и подтрунивать. Я не был уродлив, у меня не было дефекта речи, я был среднего роста. Такое ощущение, что это было абсолютной случайностью. Мне, конечно же, очень хотелось стать полноценным членом компании. И я верил, что для этого нужно просто следовать советам из детских книжек и мультиков. Чтобы завоевать дружбу, нужно быть верным товарищем, помогать, делиться, не обманывать, не ябедничать и так далее. Но что бы я ни делал, ничего не помогало, а скорее наоборот — моё положение становилось хуже из года в год. Так я в итоге понял: даже если ты хороший и правильный, нет никакой гарантии, что жизнь тебя за это как-то наградит. В связи с этим я попытался перестать следовать шаблону хорошего человека. Я начал хулиганить и однажды угнал у одного из своих обидчиков мопед, за что получил срок на малолетке и жуткие муки совести. Сейчас я вспоминаю об этом с улыбкой, но тогда мне было жутко стыдно. Ну так вот. Такое положение дел, когда хорошим быть бесполезно, а плохим — рискованно и стыдно, привела меня к выводу, что эту систему нужно ломать. Прошло еще много лет, прежде чем я додумался, как это сделать. Но в итоге я добился своего, и теперь я свободный человек…
Глава 11
Денис выключил подкаст увидев, что из темноты к нему приближается два человека. Он убрал технику в карман и приготовился к любому развитию событий. Про себя он молил судьбу, чтобы это была просто парочка на пути домой с вечеринки и сейчас они просто попросят сигарет или спросят дорогу. Когда фигуры из темноты вошли в зону освещения фонаря, Денис увидел с виду дружелюбных парня и девушку.
— Денис? — спросила миниатюрная девушка, подойдя ближе. Она была в шортах и толстовке, на голове у нее была кепка.
— Да, это я.
— Меня зовут Оля, а это мой соратник Кирилл.
— Соратник? — Денис удивлённо посмотрел на коротко стриженного молодого человека спортивного телосложения.
— Да, мы от Юрия Петровича, — объяснил Кирилл.
— Ааааа, — Денис выдохнул и расслабился, — тогда всё понятно, но я же сказал, что сам до утра подежурю.
— Да, мы в курсе, — ответила Оля, — и в первую очередь хотим поблагодарить тебя, ты нас очень выручил и сделал очень важную работу.
— Да ладно, чего уж там, — Денис махнул рукой. — Просто постоять под фонарём в тёплую летнюю ночь не так уж сложно.
— Даже если и так, иногда для самых простых дел тяжело найти исполнителей.
— Ну вы бы немного больше конкретики давали, в чем суть этих ваших простых дел, и, уверен, желающих было больше.
— Но ты же и так согласился.
— Я скорее исключение или даже ваше везение.
— Вовсе нет, — вступил в разговор Кирилл. — Ты правило, пусть редкое, но правило. Именно то, что нам нужно. Люди, которые готовы помогать, потому что доверяют, гораздо надёжнее, чем те, чья помощь основана на расчёте. Потому что расчёт опирается на внешние факторы, которые часто меняются, а доверие — на внутренние.
— Ладно, ребят, — прервал Кирилла Денис, — как бы то ни было, я пообещал, что простою под фонарём до утра, так что я уже закончу начатое, спасибо, что пришли, но меня не нужно сменять.
— А мы и не сменять тебя пришли, — продолжила Оля. — Мы здесь, чтобы сообщить тебе об изменении задания и контроле его исполнения.
— Ого! — Денис даже слегка присвистнул. — а просто позвонить нельзя было? Как же все эти истории про доверие?
— Доверие тут ни при чём, сейчас ты всё поймёшь, — Оля улыбнулась. — нам нужно, чтобы фонарь погас. Так что ты можешь закончить дежурство и идти домой. А мы тут проследим за тем, чтобы под фонарём не оказался случайный прохожий.
— Ничего себе, — изумился Денис. — Теперь я точно хочу знать, ради чего я тут торчал и, ещё больше, почему в итоге фонарь должен погаснуть.
— Я так и думала, — Оля достала из кармана телефон, набрала номер и протянула его Денису, — сейчас Юрий Петрович всё объяснит.
Денис взял телефон и стал ждать.
— Алло, Денис? — из трубки раздался приятный и знакомый баритон.
— Да, Юрий Петрович, здравствуйте.
— Ну что, как дежурство? Еще приключения были?
— Да так, по мелочи, в целом всё спокойно, — соврал Денис.
— Это хорошо! — Юрий Петрович сделал короткую паузу. — Я так понимаю, что тебя удивило изменение задания, верно?
— Удивило, и, если честно, даже слегка возмутило, — Денису пришлось приложить усилие, чтобы добавить окончание фразы, перечить Юрию Петровичу было почему-то невероятно сложно.
— И я тебя прекрасно понимаю, Денис, неизвестность — это всегда раздражитель, который хочется как можно быстрее устранить. Сейчас я тебе всё расскажу и ты со спокойным сердцем пойдёшь домой отсыпаться, идёт?
— Идёт, — сказал Денис, а про себя тут же подумал, что опять всё повернулось так, как будто ему делают одолжение.
— Смотри, мы уже говорили о том, что последний фонарь в переулке чрезвычайно важен, и, если он погаснет, ситуация для жильцов радикально ухудшится вследствие наступления темноты. Так?
— Так.
— Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что в большом городе с тысячами дворов, скверов и переулков, такая ситуация не единичная.
— Допустим.
— И чтобы держать ситуацию под контролем, необходимо приличное количество людей, готовых нам помогать, особенно зимой, когда ночи длиннее, а смены должны быть короче из-за морозов.
— Не сомневаюсь.
— Теперь посмотри на дома вокруг тебя, в большинстве окон давно не горит свет, люди тихо и безмятежно спят. Как ты думаешь, задумываются ли эти люди о том, насколько близки они сейчас к опасности?
— Вряд ли, — ответил Денис. — Я тоже о таких вещах не думаю, когда сплю, да и когда не сплю тоже.
— Вот именно. И каким образом мы должны вербовать новых дежурных, если всем наплевать на то, что мы делаем? А зимой иногда нужно по пять человек на смену под одним фонарём.
— Не знаю. На что-то же вы изначально рассчитывали.
— Мы рассчитывали на то, что люди будут ценить наш труд, нашу самоотверженность. Мы рассчитывали на то, что наше дело будет престижным и мы сами сможем отбирать лучших из всех желающих, чтобы дать им возможность проявить себя.
— Стоять под фонарями, чтобы они не погасли?
— Оберегать свет по ночам, и тем самым обеспечивать безопасность на улицах.
— И почему тогда я должен отойти от фонаря и дать ему погаснуть?
— Чтобы продемонстрировать людям, что будет, если мы перестанем делать то, что делаем.
— Да никто даже не заметит, если фонарь погаснет за пару часов до рассвета.
— Не заметит, если за это время ничего не произойдёт. Но ведь это в наших руках. Не так ли?
— Что?! — Денис изумлённо выпучил глаза.
— Денис, давай без этого, ты же прекрасно понял, о чём я.
— Вы что, собрались что-то устроить в тёмном дворе, чтобы показать людям необходимость этих дежурств под фонарём? И так вербовать новых дежурных?
— А что тебя в этом удивляет? Это старый проверенный веками метод: “хочешь сделать человеку хорошо — сначала сделай ему плохо, а потом верни всё как было”.
— Да это иезуитские методы какие-то.
— Денис, — голос Юрия Петровича продолжал звучать тепло и ласково, — ну ты из нас злодеев-то не делай. Мы же не теракт устраивать собираемся. Сломаем качель на детской площадке, пахабщину на стене дома нарисуем, мусорку подожжём. Всё так, как могло бы быть, если бы тут пробегала шпана и фонарь бы не горел.
— Вы сейчас серьёзно? — возмутился Денис. — Вы хотите мотивировать людей стоять по ночам под фонарями, нагадив у них во дворах? Вы меня простите, конечно, но это бред от начала и до конца. Во-первых, фонари должны гореть и без всяких дежурных, а во-вторых, это же самый настоящий рэкет — сначала искусственно создать угрозу, а потом предлагать защиту от неё.
— Ого, а это уже серьёзные обвинения, — спокойно ответил Юрий Петрович. — Но, Денис, зачем мы с тобой спорим? Не хочешь учавствовать в наших бредовых делах, ну так иди домой, чего ты тут ещё делаешь? Иди домой, ложись спать, и для тебя вся эта эпопея закончится.
— А фонарь погаснет, если я уйду?
— Вот и проверишь. Ты же сам не верил, что всё по-настоящему.
— Вообще-то Вы обещали мне рассказать, как всё это работает, если я простою тут до утра.
— Всё верно, но утро ещё не наступило.
— Но Вы же сами теперь просите меня уйти отсюда уже сейчас.
— Да, согласен, ты оказался в дурацкой ситуации, — рассмеялся в трубку Юрий Петрович, — Но у тебя, по большому счёту, есть всего два варианта. Первый вариант простой и логичный — ты идешь домой и ложишься спать. Мы с тобой расстаёмся на хорошей ноте и, я надеюсь, продолжаем общение, а завтра я тебе отвечу на все вопросы. И второй вариант — ты остаёшься торчать остаток ночи под фонарём, что с твоей точки зрения бессмысленно, а между нами возникает противоречие, которое делает дальнейшее общение невозможным, соответственно, про фонарь ты так ничего и не узнаешь. Зато ты поступишь с твоей точки зрения правильно. Выбирай.
Денис задумался. Дилемма, в которой один вариант простой, но аморальный, а другой сложный, зато честный, для Дениса не была чем-то новым. В таких ситуациях он не задумываясь поступил бы по совести, пусть ради этого и пришлось бы чем-то жертвовать. Но фактор рациональности делал выбор не таким очевидным: трудное и бессмысленное благородство или комфортная и рациональная трусость?
— Юрий Петрович, я Вас понял, — Денис набрал в грудь воздуха. — В общем, Вы меня, конечно, извините, но я Вам помогать не буду. Я остаюсь тут до утра. — Он сбросил звонок и передал телефон девушке. — Ребят, отбой, пока я здесь, фонарь будет гореть и вы никакую херню творить не будете. Так что идите домой.
Парень с девушкой переглянулись. Но решение Дениса не было для них неожиданным.
— Ну что ж, — начал Кирилл, — Юрий Петрович предупреждал, что, возможно, ты откажешься уходить. Но мы предусмотрели такое развитие событий. Решать в конечном итоге не тебе. Если Юрий Петрович сказал, что под фонарём никого не должно быть, значит, так оно и будет.
— Мне плевать, что там сказал ваш Юрий Петрович, он мне не начальник, где хочу там и стою. — Денис встал спиной к фонарю и нащупал в кармане браслет наручников.
— Понятно… ладно, Оль, подержи, пожалуйста, — Кирилл демонстративно снял с руки часы и начал медленно разминать шею.
— Только аккуратнее, Кирюш, — тоненьким голоском пропищала Оля.
— Да я быстро, — Кирилл лихо подмигнул Оле и в этот самый момент резко бросился на Дениса, намереваясь схватить и повалить того на землю.
Денис был готов к атаке и успел одним движением достать из кармана один из наручников. Сжав дужку браслета, он отмахнулся перед собой. Браслет угодил нападавшему в нос, из которого тут же заструилась кровь. Кирилл, матерясь, схватился за лицо и присел на корточки. Оля, видимо, решившая, что у Дениса в руке был кастет или нож, начала истошно вопить и рыться в сумочке.
— Оль, всё, хорош, не ори, пожалуйста! — Кирилл начал потихоньку приходить в себя. Потрогав нос, он добавил. — Это даже не перелом, нужно просто кровь остановить. Херани этому мудаку перцовкой в лицо.
— Сейчас, Кирилл, сейчас, — Оля продолжила судорожно рыться в сумке.
— А ну, успокоились там внизу! — с одного из балконов раздался знакомый Денису голос Гоши. — Оставьте парня в покое, или я ща ментов вызову!
— Этого ещё не хватало, — пробурчал Кирилл. Он достал из кармана носовой платок и прижал к носу. Задрав голову, он начал вглядываться в темноту, чтобы понять, откуда доносился голос. — Всё, Оль, брось свою сумку, посмотри лучше, с какого балкона этот мужик кричал.
Оля тоже начала оглядываться по сторонам. Так как была уже глубокая ночь и окон со светом было не так много, поиск не занял много времени.
— Вижу. Вон там! — Оля указала пальцем на один из балконов, где горел свет и виднелась фигура человека. — Да, точно, это он.
— Ладно, пойдём, — Кирилл сплюнул кровью в сторону Дениса. — А ты не думай, что всё кончилось. Всё только начинается, так что лучше сам по-хорошему отсюда сваливай.
— Напугал ежа голой жопой! — бросил в ответ Денис.
Парочка ушла, что-то громко обсуждая. Денис следил за ними, пока те не скрылись за углом дома. Только потом он посмотрел на балкон, с которого раздался спасительный голос, и увидел там Гошу. По движению огонька от сигареты Денис понял, что Гоша ему машет, и помахал в ответ.
Гоша докурил и зашёл с балкона обратно в квартиру. В принципе, всё уже было готово, оставалось только выбрать лучший вариант последней строчки. Или придумать ещё один получше. Всё-таки ни одна из придуманных строк не казалась Гоше идеальной. Гоша заварил себе кофе, плеснул туда немного виски и вновь сел перечитывать коллективное стихотворение.
“Планете бог подал сигнал…” Бурчал Гоша себе под нос. Он решил ещё раз пройтись по рифмам. Может, ещё поиграться со “страхом” или “прахом”?
“Планете бог подал сигнал,
Людей наполнив страхом”
Это уже было. Банальщина.
“Планете бог подал сигнал,
припудрив землю прахом”
А вот это уже поинтереснее. Припудрить прахом — красивая фигура речи, звучит таинственно и не так пафосно. Хотя, плаха тоже, конечно, хороша.
“Планете бог подал сигнал,
что нам пора на плаху”
Гоша задумался. Однако, долго думать у него не получилось, раздался звонок в дверь. Гоша не сразу смог высвободиться из объятий музы, но второй звонок окончательно вернул его в реальность. Он пару раз ударил себя ладонями по щекам. Вероятность того, что в это время кто-то звонил в дверь по нормальной причине, была крайне невысокой, и Гоша из режима раздумий быстро переключился в режим готовности ко всякого рода эксцессам. Он тихо встал, аккуратно дошёл до выключателя и выключил свет в квартире. На цыпочках Гоша прошёл в прихожую и посмотрел в глазок. Перед дверью он увидел парня и девушку в кепке — парочку, которая только что приставала к Денису под фонарём. У парня был разбит нос, и он то и дело прижимал к ране окровавленный носовой платок.
— Мужик, мы видели в глазок, что ты свет погасил, и слышали, как ты к двери подошёл. Ниндзя из тебя никудышный, — спокойным голосом сказал парень и стал прислушиваться, отреагирует ли Гоша. Гоша молчал.
— Короче, мы не какие-то гопники, мы его не тронем, нам просто нужно, чтобы он ушёл оттуда.
— А чем он вам там мешает? — спросил Гоша через дверь.
— Неважно, нам нужно, чтобы он оттуда ушёл.
— И как вы собираетесь его прогнать?
— Не переживай, мы цивилизованные люди, сейчас подойдут ещё два товарища, и мы его аккуратно приподнимем и отнесём в соседний двор.
— А дальше?
— А дальше мы его просто не будем подпускать обратно.
Гоша ненадолго задумался. Всё это звучало не менее дико, чем история Дениса о том, что под фонарём нужно стоять, чтобы он горел.
— То есть вам нужно, чтобы под фонарём никого не было? И вы сами отсюда свалите?
— Если под фонарём никого не будет, свалим.
— Так, ну это уже лучше, — задумчиво ответил Гоша. — Странные вы, конечно, ребята. Только без жести, ясно? Я за вами с балкона буду смотреть, будете жестить — я ментов вызову.
— А чего ты тогда так за него переживаешь?
— Что за вопрос? Любой нормальный человек попытается остановить насилие. Да и мне ваш цирк с фонарём уже порядком надоел. Я хочу, чтоб ночью во дворе тихо и спокойно было и никто разборок не устраивал.
— Ну так и мы того же самого хотим. Не переживай, мы всё по-тихому сделаем, бить его не будем. Значит, договорились?
— Договорились, — ответил Гоша.
Кирилл и Оля вышли из подъезда. Еще до визита к Гоше Оля позвонила Юрию Петровичу и договорилась, что к ним пришлют подкрепление. Через пятнадцать-двадцать минут будут на месте, заверил Юрий Петрович. Чтобы не ждать всё это время во дворе или в подъезде, Кирилл предложил зайти в магазин за энергетиком.
Глава 12
Кирилл и Оля вышли из магазина, попивая бодрящую химию из ярких баночек. Перед магазином их ждало ещё двое молодых людей. “Вот теперь мы точно вылитые гопники” подумал Кирилл, здороваясь с новоприбывшим соратниками в тренировочных костюмах. Кирилл вкратце рассказал им о случившемся, и они направились к фонарю. Ещё издали они заметили, что под фонарём никто не стоит, но фонарь тем не менее горел. Четвёрка молодых людей прибавила ход, желая побыстрее выяснить, как это возможно, но уже на подступе к фонарю всё стало понятно. Сначала никто из них не придал значения тёмному пятну на верхушке фонаря, но по мере приближения они увидели, что тёмное пятно — это Денис. Он каким-то образом умудрился залезть на самую верхушку фонаря. Там он прижимался всем телом к той части столба, которая ближе к лампе имела плавный изгиб. Они встали прямо под фонарём и все вместе уставились на Дениса. Он, в свою очередь, смотрел на них сверху вниз и ехидно улыбался.
— А что только четверо? — крикнул Денис сверху. — Уверены, что вчетвером со мной справитесь? Собрали бы уже толпу десять человек, чтоб наверняка.
— Ну ты, конечно, и мудак, — с нескрываемой злостью в голосе ответил Кирилл.
— И что теперь делать будем? — растеряно спросила Оля.
— Не знаю, — огрызнулся Кирилл. — Меня всё это уже достало. Мы уже час с этим придурком нянчимся. Я сейчас Юрию Петровичу позвоню и попрошу, чтоб он с травматом сюда приехал.
— Не нужен травмат, — воскликнул один из новичков. — Мы, когда сюда ехали, проезжали стройку заброшенную в соседнем квартале, тут недалеко. Там по-любому какой-нибудь дрын будет или арматура. Пару тычков арматурой в жопу и эта обезьяна сама спустится.
— Недалеко, говоришь? — переспросил Кирилл.
— Да, минут за двадцать туда-обратно сгоняю.
— Давай тогда, бегом за арматурой. Мы тебя тут ждём.
Новичок молча кивнул и трусцой побежал за угол дома.
— Ну что, придурок, ты же понимаешь, что у тебя нет шансов? — обратился Кирилл к Денису. — Мы по-любому тебя достанем.
Снизу было сложно увидеть, что Денис делал там наверху. Приходилось смотреть прямо на горящую лампу фонаря. Денис же сверху наоборот прекрасно видел, что происходило в ярко освещённом пространстве под ним. Все трое карауливших устали стоять с задранными вверх головами, да и следить за Денисом было не нужно, поэтому они перестали на него смотреть и начали обсуждать какие-то свои дела. Кирилл прислонился спиной к фонарю, Оля и оставшийся новоприбывший стояли напротив него.
Денис наблюдал за ними и изо всех сил прижимался к верхушке фонаря. Несмотря на то, что он почти лежал на сгибе столба, чтобы оставаться в таком положении, нужно было прилагать немало усилий. Денис понимал — долго он так не продержится, а уклоняться от арматуры в таком положении было и вовсе нереально. Поэтому он решил действовать, пока карауливших было только трое. Денис нащупал и достал из кармана увесистый внешний аккумулятор и приготовился. Сделав несколько быстрых вдохов и выдохов, он прицелился, насколько это было возможно прижимаясь к фонарю, и швырнул аккумулятор в одного из новоприбывших. Тот всё это время стоял напротив Кирилла и Оли, и что-то им увлечённо рассказывал. Гаджет-булыжник угодил парню прямо в бровь. И хоть Денис специально бросал не изо всех сил, да и замахнуться не было особой возможности, для рассечения брови много не надо. Парень вскрикнул и сделал несколько шагов назад. Он хотел было поднять голову, чтобы посмотреть, что случилось, но из рассечения тут же обильно хлынула кровь. В это самое время Денис спрыгнул сверху прямо на Кирилла и повалил его на землю. Первые несколько секунд Кирилл был оглушён внезапным ударом. Но через несколько мгновений он пришёл в себя и смог перевернуться на спину. Он попытался схватить сидевшего на нём сверху Дениса за шею, но тот сумел перехватить одну из рук и начал её выворачивать. Кирилл второй рукой зацепился за ворот футболки Дениса и рванул изо всех сил. Футболка порвалась, но и Дениса удалось повалить вбок. Они продолжали валяться на земле около минуты. Борьба, наверняка, продолжалась бы долго, но в этот раз Оля оказалась гораздо расторопнее. Она всё-таки нашла перцовый баллончик в сумке и, подбежав к кувыркающимся борцам, применила своё оружие. Оля попыталась нанести основной удар в лицо Дениса, но положение дерущихся постоянно менялось. К тому же они находились очень близко друг к другу, так что удар пришелся по обоим. Денис и Кирилл моментально прекратили бороться и, громко матерясь, начали кашлять и тереть глаза.
— Оля, блять, ты совсем ебанулась что ли? — весь с соплях и слезах крикнул Кирилл.
— А что мне оставалось делать? — истерично ответила Оля. — Вы с ним чуть ли не в обнимку валялись.
— Да ничего не надо было делать. Ни-че-го! Понимаешь? Я бы с ним и так справился, — Кирилл продолжал стонать и кашлять.
Кирилл и Денис ещё какое-то время кашляли и плевались, но эффект перцовки не проходил.
— Оль, сбегай в магазин, купи воды, пожалуйста. Побольше. Жжёт ужасно. — Обратился к Оле Кирилл. — А что там с Васей?
В этот момент Вася сам к ним подошёл. Он снял футболку и прижимал её к рассечению, футболка была уже вся в крови.
— Да пиздец, Кирюх, у меня рассечение. Этот урод мне чем-то сверху прямо в бровь попал. Кровище хлещет, надо зашивать. Щас Серёга с арматурой подойдёт и вы этого улшёпка упакуете. А я в травму поеду, чтоб подлатали. Вон, кстати, и Серёга, — в другом конце двора показалась фигура человека с длинной палкой. — Ну всё, я погнал, набери меня, как закончите. — Бросил Вася и быстрым шагом пошёл навстречу соратнику.
Сергей шёл к фонарю, сжимая в руке арматуру. Увидев Васю с окровавленным лицом, он остановился и вопросительно посмотрел на раненного. Но Вася не стал ничего рассказывать, а просто махнул рукой и пошёл в сторону дороги. Сергей ускорился и вскоре подошёл к фонарю.
— Что у вас тут стряслось? Там Вася весь в крови, — спросил он, подойдя к Кириллу.
— Не спрашивай, Серёг, у нас тут лютая дичь, — откашлявшись, ответил Кирилл. — Этот ебанько сначала в Васю чем-то запустил и прямо в бровь попал. Там рассечение, и Вася в травму поехал зашивать. А потом он на меня с фонаря прыгнул и на землю повалил. Оля со страху перцовкой жахнула, хотела в него, но досталось нам обоим. Сейчас она воды принесёт, я умоюсь, и мы будем заканчивать.
— Давай я его сейчас уработаю, чтоб он больше не выёбывался? — предложил Сергей и сделал шаг в сторону Дениса.
— Не надо, — отмахнулся Кирилл, продолжая кашлять. — Какой-то мужик с четвёртого этажа сказал, что за нами следит. Если будем жестить он ментов вызовет.
— Очень жаль. Я бы его сейчас быстро к Васе в травму отправил.
— Ладно, сейчас, главное, быстрее закончить. Меня всё это уже вкрай заебало. Планировали за пятнадцать минут управиться, а не полночи тут возиться.
Запыхавшись, к ним прибежала Оля, держа в руках пакеты с бутылками минералки. Кирилл быстро вытащил одну бутылку из пакета и начал жадно пить воду, переодически останавливаясь для того, чтобы полить водой себе на глаза.
— Ему тоже дай одну бутылку, — сказал Кирилл, указав рукой на Дениса. — Мы ж не изверги. — Оля достала одну бутылку из пакета и протянула Денису.
— Спасибо, — выдавил из себя Денис, после чего начал ту же процедуру, что и Кирилл.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем Денис и Кирилл смогли подняться на ноги и нормально видеть, что происходит вокруг. Приступы кашля стали реже и короче, но действие перцовки всё ещё ощущалось.
— Ну всё, чувак, — спокойным голосом сказал Кирилл, — давай, топай отсюда. Не заставляй нас прибегать к крайним мерам.
— Да всё, иду я, иду, — осипшим голосом выдавил из себя Денис.
Он посмотрел на фонарь. Не то, чтобы он переживал из-за того, что фонарь сейчас потухнет, он сам до конца не верил, что так и будет. Скорее было обидно бросать начатое дело, особенно после того, как он столько сил вложил в его исполнение. И неважно, что дело это было абсолютно бесполезным. Так же как в казино, проиграв кучу денег, играть хочется гораздо сильнее, чем в самом начале игры, хотя сам факт проигранных денег не делает последующую игру более осмысленной или необходимой. Для Дениса выполнение бессмысленного задания компенсировало бы его бессмысленность. Теперь же, не доведя дело до конца, он ощущал двойную горечь обиды: за своё поражение и за потраченное зря время. Но ничего не оставалось, сил бороться дальше не было. Денис встал, отряхнулся и медленно поковылял в сторону остановки, на которую он приехал вечером. Он пересёк двор и подошёл к углу дома. Перед тем, как завернуть за угол, он ещё раз обернулся. Троица людей Юрия Петровича оставалась под фонарём и что-то обсуждала. Денис остановился, он подумал, что было бы любопытно посмотреть, погаснет ли фонарь, когда все уйдут и рядом с ним никого не останется. Он встал прямо на углу дома и стал ждать, размышляя, стоит ли ему расстраиваться, если фонарь не погаснет. Да, он проторчал всю ночь из-за идиотской просьбы и получил перцовым газом в лицо, но, с другой стороны, Юрия Петровича ждёт не меньшее, а, скорее даже, большее разочарование, если фонарь не погаснет. Ведь все его пафосные планы окажутся пустышкой. А что, если фонарь действительно погаснет? Тогда всё это было не зря, но и Юрий Петрович восторжествует во всём этом абсурде, да ещё и будет шантажировать ничего не подозревающих жильцов этого двора.
Денис не успел решить для себя, какой из вариантов развития событий ему больше нравится, его отвлёк звук подъезжающей машины. Он обернулся, и в лицо ему ударил яркий свет фар подъехавшего почти вплотную автомобиля. Пока горели фары, было невозможно разглядеть, кто внутри. Когда свет фар наконец погас, Денис протёр глаза и начал вглядываться в темноту салона. Сначала очертания водителя просто показались Денису знакомыми, но, когда его глаза привыкли к темноте, он увидел, что за рулём была Маша.
Глава 13
— Привет фонарным дежурным, — весело сказала Маша, высунувшись окна. — А ты чего тут делаешь? Смена кончилась?
— Да вот, прогнали меня, — растеряно ответил Денис, никак не ожидая увидеть здесь Машу.
— Кто прогнал?
— Собственно, те же люди, которые попросили меня там стоять.
— Ээээ, — Маша скорчила удивлённую гримасу. — Это как?
— Если вкратце, то они хотят погасить фонарь за несколько часов до рассвета, чтобы сделать в темноте какую-то пакость. Потом они хотят использовать этот инцидент, чтобы убедить местных жильцов тоже стоять под фонарём, — Денис почесал затылок, — звучит не очень внятно, но они меня по этой причине втроём силой из-под фонаря прогнали. Ещё и перцовкой в лицо брызнули.
— Ого, вот это шиза, — присвистнула Маша.
— Не говори, — согласился Денис.
— Так а фонарь-то в итоге погас?
— Пока нет, но они под ним всё ещё стоят. Я сам жду, чтоб посмотреть, что будет, когда они уйдут.
— А ты хочешь туда вернуться и достоять свою смену?
Денис ненадолго задумался.
— Не знаю, — сказал он и вздохнул. — Какая-то часть меня этого хочет, а другая хочет плюнуть на всё это и пойти домой спать.
— Ладно, тогда спрошу по-другому: ты хотел бы поднасрать тем мудакам, которые тебя прогнали?
— С этим, пожалуй, согласятся обе части меня, — немного подумав, ответил Денис. — Вот только как? Их там трое, и они настроены решительно, перцовки мне на сегодня достаточно.
— Главное же, чтобы рядом с фонарём кто-то находился, так? И не важно, будет этот кто-то просто стоять или, например, сидеть внутри машины.
— Думаю, что так.
— Ну тогда садись, поедем штурмовать твой фонарь!
Денис сел в машину. Они медленно тронулись и завернули за угол дома, после чего поехали прямо к фонарю. Троица под фонарём всё ещё что-то обсуждала, но увидев машину, они застыли, как вкопанные. Свет фар светил им в лица, и они не могли видеть, кто за рулём, хотя догадаться, кто стоит за этим манёвром, было нетрудно. Машина подъехала к фонарю и встала практически под ним, там, где это позволяла проезжая часть. Кирилл подошёл к машине. Он увидел, что Денис сидит на пассажирском сидении, и подошёл к нему.
— Мы же договорились, что ты отсюда сваливаешь, — сказал Кирилл напряжённым голосом.
Денис показал жестами, что внутри ему ничего не слышно, хотя он, конечно же, понял, о чём говорил Кирилл. Денис и Кирилл пристально смотрели друг на друга сквозь стекло автомобиля. Возникла неловкая пауза, которая длилась почти минуту. Но тут Кирилл ухмыльнулся. Он пошарил в кармане, достал оттуда ключ и приставил его к двери автомобиля, угрожая её поцарапать. Денис вопросительно посмотрел на Машу. Маша включила заднюю передачу и начала медленно отъезжать, но, отъехав метров на десять, остановилась.
— Мне вообщем-то плевать, у меня полное Каско, но пусть они хотя бы побегают, — сказала она и, переключив передачу, нажала на газ. Машина тронулась и поехала по дороге. Проехав мимо Кирилла, Маша резко повернула и заехала на тротуар, делая круг по газону вокруг фонаря. Оказавшись на максимальном расстоянии от Кирилла, но, продолжая оставаться в зоне освещения фонаря, Машина остановилась. Опять возникла пауза. Но это было скорее последнее затишье перед надвигающейся бурей.
Кирилл рывком бросился на машину. Маша ударила по газам, и они поехали на второй круг вокруг фонаря.
— Чё встали, херачте их всем, чем можно! — остервенело закричал Кирилл.
Оля и Сергей сначала молча за всем наблюдали, но крик Кирилла произвёл на них нужное действие. Оля начала шарить руками по земле, подыскивая камни. Сергей с возгласом “Ну всё, суки, вам пиздец!” схватил арматуру и бросился наперерез к машине, которую безуспешно пытался догнать Кирилл. Подбежав достаточно близко, Сергей замахнулся и со всей силы ударил по капоту. Раздался приглушённый удар, и арматура, отпружинив от металла, отскочила и вылетела из рук Сергея, оставив на капоте внушительную вмятину. Но машина продолжала ехать дальше. Сергей побежал к отлетевшей железяке, подобрал её и вновь ринулся в бой. Тем временем Оля нашла несколько камней и начала бросать их в машину, впрочем, от них было ещё меньше эффекта, чем от удара арматурой по капоту. Кирилл стоял у фонаря и тяжело дышал, наблюдая, как Сергей пытается вновь подрезать машину. Немного отдышавшись, Кирилл пошёл в точку, куда должен был завернуть автомобиль на следующем кругу, и, расставив руки в стороны, двинулся ему навстречу. Маша увидела отчаянную атаку Кирилла и сделала вираж ближе к фонарю. Этот манёвр дал шанс Сергею ещё раз подскочить к машине на нужное расстояние. Он замахнулся и в этот раз ударил арматурой прямо по лобовому стеклу. Раздался громкий треск. И хоть стекло не разбилось вдребезги, оно покрылось сеткой трещин, которые полностью закрыли обзор. Машина остановилась, и трое нападавших окружили её. Водительское стекло медленно открылось, и оттуда высунулась голова Маши.
— Пошли нахуй, долбоёбы! — крикнула она и, показав Кириллу средний палец, поехала дальше. Из соседнего окна высунулась голова Дениса, а потом и рука со средним пальцем.
Троица проводила машину ругательствами и ударами по багажнику. Кирилл развернулся и начал искать на земле арматуру, которая вновь выскочила из рук Сергея после удара. Сергей же побежал наперерез машине, намереваясь ухватиться за открытое окно.
В этот момент из темноты раздался свист, а затем громкий, переходящий на крик голос.
— Как же вы заебали, утырки! — гаркнул подошедший к фонарю Гоша. — Давайте, уёбывайте отсюда. Мне плевать, кто тут прав, кто виноват, и зачем вы всё это устроили. Наряд уже едет. Мусора с вами церемонится не будут.
Несмотря на грозный рык и угрозу полицией, призыв Гоши не произвёл впечатления на участников погони. Сергей коротко оглянулся и побежал дальше, а Кирилл продолжал искать арматуру на земле. Машина продолжала ехать по кругу. Только Оля несколько секунд внимательно разглядывала Гошу, но потом и она подключилась к поискам арматуры.
Гоша немного растерялся. У него не было плана на тот случай, если его не послушают, и, разумеется, он не вызывал никакую полицию. Он начал думать, что ещё такого угрожающего крикнуть, но в какой-то момент заметил лежащую у него под ногами арматуру. Поднял он её скорее инстинктивно. Арматура — это всё-таки грозное оружие. Но, стоя с железным прутом наперевес, Гоша быстро понял, что прогнать с его помощью тех, кто бегал сейчас вокруг фонаря, вряд ли получится. Он поставил арматуру в вертикальное положение, и тут его осенило.
— Слушай сюда, отморозки! — крикнул он, а потом громко свистнул. Этим он по крайней мере ненадолго привлёк к себе внимание. — Если вы прямо сейчас не отойдёте от фонаря, то я его разобью. Тогда он точно не будет гореть, стоит рядом с ним кто-то или нет. Все вместе, выходим за пределы освещения. Считаю до трех. Я не шучу. Раз! — после этого Гоша демонстративно поднял арматуру и приблизил её конец максимально близко к лампе.
Эта угроза произвела гораздо больший эффект, чем полиция. Машина остановилась. Кирилл и Сергей тоже посмотрели на Гошу.
— Я вам сейчас докажу, что вся эта ваша фонарная теория — это пиздёж от начала и до конца… два! — Гоша пару раз ударил железякой по верхушке столба. Раздался гулкий звон металла. Все присутствующие просто молча стояли и смотрели на Гошу. После погони было тяжело перестроится и быстро принять сложное решение. К тому же все очень сильно устали.
— Ну как хотите, епт. Спокойной ночи! — сказал Гоша и прицелился арматурой в лампу. — Три!
— Стой! — крикнул Кирилл. — Мы отходим! Если фонарь на время погаснет, не страшно. Ребята, делайте, что он говорит.
Вся троица начала медленно пятиться и выходить за пределы, залитого жёлтым светом, пространства.
— Вы, в машине! — крикнул Гоша. — Вас это тоже касается. Отъезжайте!
— Из Машины вышла Маша, с другой стороны вышел и Денис.
— Денис? — Удивился Гоша. — Ну ты, конечно… тяжёлый случай. А тебе машину не жалко? — обратился Гоша к Маше. — Ладно, похуй, давайте, отходите. Сейчас вы все увидите, что вся ваша история с фонарём — одно большое наебалово.
Маша посмотрела на Дениса, ожидая, что тот будет делать. Но Денис понял, что вариантов у него не было. Если он останется, Гоша разобьёт фонарь, и тогда фонарь действительно погаснет очень надолго. Оставалось только отойти.
— Ладно, Маш, отходим, в любом случае мудакам мы поднасрали, как ты и предлагала, — он попытался улыбнуться, но вместо этого у него получилась гримаса отчаяния. Маша кивнула и они вместе начали отходить от фонаря.
— Подальше отходите! — приказал Гоша. И только после того, как он увидел, что все отошли от фонаря достаточно далеко, сам начал потихоньку пятиться.
Гоша сошёл с тротуара на проезжую часть. Всё это время он сжимал в руках арматуру и был готов в любой момент броситься к фонарю. Но ни Денис с Машей, ни Кирилл со своими подручными не собирались возвращаться. Они зачарованно смотрели на фонарь. Гоша пятясь перешёл на другую сторону дороги. Он сделал ещё несколько шагов и покинул территорию, на которую падал свет фонаря. Теперь освещённое тёплым и приятным светом пространство оказалось непривычно пустым. Как будто в большой квартире кто-то забыл погасить свет на кухне, и он горит там просто так. Словно осознав это, фонарь внезапно погас. Просто взял и погас. Перестал светить, когда под ним никого не оказалось. Вот только темнота, которой так пугал Юрий Петрович, так и не наступила. Между домов со стороны дороги показался другой фонарь. Фонарь, который тоже горит, пока в зоне его освещения есть люди. По крайней мере, доказать обратное вряд ли у кого-то получится. Между панельных многоэтажек над дорогой показалось солнце.
Какое-то время все собравшиеся смотрели то на фонарь, то на рассвет, то друг на друга. Троица людей Юрия Петровича не скрывала своего облегчения. Кирилл насмешливо смотрел на Гошу, Оля писала что-то в телефоне, а Сергей просто сел на землю и прикрыл глаза. Гоша был разбит. Всё это время он противопоставлял себя всем участникам конфликта под фонарём. Он-то, в отличие от остальных, понимал, что всё происходящее — абсурд. Но теперь он стал таким же участником этого представления, как и все остальные. Его истина, которая была так очевидна, теперь превратилась лишь в версию, точно также недоказанную, как и теория фонарных дежурных. Гоша ощущал злобу и бессилие.
— Я поеду в автосервис, — сказала Маша Денису после затянувшейся паузы. — Тебя подбросить?
— Нет, спасибо, я тут недалеко живу. Сам доберусь, — ответил Денис, продолжая смотреть на фонарь.
Маша посмотрела на Дениса. Но тот никак не реагировал и даже не смотрел в её сторону.
— А может?… — начала говорить Маша, но быстро остановилась, — хотя, как знаешь. — Маша села в машину, и, высунув голову из окна, медленно поехала к дороге.
Дениса переполняло очень странное чувство. Он ощущал эмоциональный всплеск, вот только он не мог понять, какой у этой эмоции заряд: положительный или отрицательный. Это было одновременно и отчаяние, и облегчение. Но потом он всё же отвёл взгляд от одинокого, теперь уже тёмного столба и побрёл в сторону остановки.
Троица Юрия Петровича тоже решила покинуть место событий. Гоше никто так ничего и не сказал. Сам он продолжал задумчиво смотреть на фонарь, но потом аккуратно положил арматуру на землю и быстрым шагом пошёл домой. Он, не разуваясь, зашёл в квартиру и прошёл в гостиную. Там он сел за стол, взял ручку и сразу на чистовике написал последнюю строчку стихотворения. Потом он взял листок, встал и начал в голос читать стих целиком:
Друзья, я рад, что всем двором
Писать мы будем стих
В часы войны добра со злом
Наш голос не утих
Идут герои, смело в бой
Их дух непобедим
“Вас предал царь, царя долой!”
Прошепчет разум им
“Царя долой” — в стране, где ложь,
Нам всем в лицо смеясь,
Под хор продавших душу рож
Втоптала правду в грязь
Свободы песню мы споём
Как жаль, свобода — миф
Свободен тот лишь, кто ничком
С горы летит в обрыв.
Колонну пятую пора
Отправить за решётку
Пускай их с ночи до утра
Воспитывает плётка
Самим решать свою судьбу
Давно настало время
Видали, черт возьми, в гробу
Мы диктатуры бремя
Порядок должен быть во всём!
Восстанем против власти!
Мы память предков бережём!
А семьи рвём на части!
Друзья, конец времён настал
Наш мир всё ближе к краху
Планете бог послал сигнал
А нас послал он на хуй!
“Друзья, конец времён настал, наш мир всё ближе к краху, планете бог послал сигнал, а нас послал он на хуй!” прочитал Гоша еще раз и усмехнулся. Он последний раз, уже про себя, прочитал стих, потом сфотографировал содержимое листка на телефон и положил бумагу в контейнер.
Вернувшись к фонарю, Гоша огляделся. Вокруг никого не было, но нужно было торопиться, двор вот-вот начнёт оживать. Он быстро нашёл недалеко от фонаря нужное место, закопал контейнер и замаскировал участок. С этим было покончено. Гоша вернулся в квартиру и посмотрел на часы. До вылета оставалось четыре часа — ложиться спать уже не было смысла, и он решил провести остаток времени в аэропорту. Он вызвал такси и пошёл за чемоданами.
Глава 14
Утреннее солнце перестало быть ласковым. Утро медленно начало переход из состояния свежести к состоянию жары. День намечался жаркий, и это ощущали все люди, которые покидали прохладу подъездов. Во дворе около трансформаторной будки что-то зашевелилось. Тело, которое неподвижно лежало тут всю ночь, перевернулось, и солнечный свет ударил дяде Мише прямо в лицо. Он прищурил заплывшие красные глаза и застонал. Насладиться прекрасным летним утром ему мешало жуткое похмелье. Он ужасно хотел пить, его тошнило, а в висках пульсом в такт сердцу отдавала головная боль. Перспектива подняться казалась абсолютно нереальной, но дядя Миша понимал, что ни в коем случае нельзя оставаться лежать тут на жаре. С третьего раза у него всё же получилось встать. Он достал из кармана и пересчитал оставшуюся со вчера мелочь. Не хватит, заключил он и, шатаясь, поковылял к остановке клянчить мелочь у прохожих. Кое-как добравшись до дороги, он подошёл к одному добродушному с виду мужику, но получил грубый отказ. Девушка с коляской тоже послала его куда подальше. Другой мужик просто прошёл мимо, не обратив на дядю Мишу никакого внимания. И тут он увидел у киоска знакомого молодого человека, который не спеша потягивал кофе из стаканчика. Пьяница не сразу вспомнил, где он видел этого парня, но через какое-то время до него дошло — это же парень, который стоял под фонарём. И дядя Миша решил попытать удачу.
— Здорово, брателло, — хриплым голосом обратился дядя Миша к Денису. Денис его тоже узнал.
— Чего тебе?
— Слушай, ты же знаешь, кто старое помянет, тому и это… ну ты понял.
— Не понял. Ты о чём вообще?
— Ну мы с тобой поцапались недавно, но ты на меня зла не держи, я бухой был, с кем не бывает? Так что не злись, братан, ладно?
— Да, проехали, я уже и забыл об этом.
— Ништяк, братишка, слушай, а ты меня не выручишь? Можешь полтишок одолжить, мне подлечиться надо, а то совсем худо.
Дядя Миша скорчил жалобное лицо и, не решившись посмотреть Денису в глаза, направил взгляд куда-то в пол. Денис, наоборот, пристально смотрел на дядю Мишу, о чем-то думая. Потом он внезапно добродушно сказал:
— Эх ты, алконавт… ладно, пойдём. В магазинах алкоголь ещё не продают, но я там на углу круглосуточную кафешку видел, пойдём, я тебе там пива куплю или чего покрепче.
Дядя Миша сначала не мог в это поверить. Ошарашенный, он стоял перед Денисом и не понимал, что происходит. И только после того, как Денис, улыбаясь, ещё несколько раз повторил своё предложение, дядя Миша воскликнул:
— Ох, братан, век тебе благодарен буду. Тебя мне сам бог послал. Я б тебя поцеловал, но сам понимаю, что с моим перегаром не стоит.
— Да ладно тебе, я, что, сам с бодуна не страдал? А целовать, действительно, не стоит.
Вдвоём они направились к кафе. Дядя Миша ещё что-то радостно и неразборчиво хрипел. Денис же шёл молча, не обращая внимания на бубнёж пьяницы.
Отправить ответ
Оставьте первый комментарий!